Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет

Преподобный Сирх был всего лишь на два года старше Миноса, однако если последний ничуть не отличался от зрелого йерита лет сорока, то преподобный выглядел как старец весьма преклонных годов. Тело Сирха было похоже на скелет, обтянутый сухой, шелушащейся кожей, синюшность которой отчетливо проступала даже на фоне характерной для йеритов плотной пигментации. Белки глубоко запавших глаз Сирха имели нездоровый желтоватый оттенок. Последние три года Сирха мучали страшные боли в животе. Боль то отпускала его, то внезапно снова набрасывалась, словно голодный хищник, истосковавшийся по крови. Бывали случаи, когда внезапный приступ скручивал его во время проповеди, вынуждая преподобного быстро и скомканно заканчивать свою речь, чтобы убраться с амвона и упасть на кушетку, поджав колени к подбородку и обхватив руками терзаемый нещадной болью живот.

Сирх старательно пытался утаить свою болезнь от представителей имперской власти, опасаясь, что, узнав о его недуге, кахимский наместник тут же начнет подыскивать нового пастыря для подвластных ему йеритов. Он не обращался к местным врачам, а под различными предлогами совершал долгие и утомительные путешествия в другие страны, где, прикрывшись вымышленным именем, посещал тамошних целителей.

Светила различных школ врачевания подвергали немощное тело преподобного самым изощренным процедурам, зачастую похожим на утонченные истязания. Каких только снадобий не испытал за это время на себе Сирх! За некоторые из предложенных ему лекарств он не задумываясь выкладывал баснословные деньги, — простой йерит не мог скопить такой суммы и за всю свою жизнь.

Но все было тщетно. Несмотря на все затраченные средства, болезнь уверенно брала верх над телом Сирха. И уже никакие ухищрения не могли скрыть того, что преподобный тяжело болен: ни плотный слой косметики, наложенной на его лицо, ни подкрашенные в каштановый цвет жидкие волосы, зачесанные так, чтобы попытаться скрыть лысину, ни нарочито широкие одежды с подкладками на плечах и груди, призванными скрыть нездоровую худобу Сирха.

Никто из врачевателей не решался открыто ответить на вопрос Сирха: сколько же еще лет или дней отпущено ему Поднебесным? Но преподобный и без того понимал, что жить ему осталось не так уж долго. Именно предчувствие близкой кончины заставило Сирха вспомнить о сыне.

Смерть сама по себе не пугала Сирха. Как и все йериты, он свято верил в то, что земная жизнь — это всего лишь ожидание на пороге вечности. Сирх приходил в ярость от того, что должен был покинуть этот мир на взлете своей славы. Пост главного идеолога при дворе кахимского наместника, о котором в годы своих скитаний нищий проповедник по имени Сирх из Дрота не мог бы и мечтать, теперь расценивался преподобным Сирхом всего лишь как промежуточный этап в его карьере.

Не раз посещая вместе с наместником Кахимскую империю, Сирх прекрасно видел, что ее раздирают многочисленные внутренние противоречия: смуты при дворе императора, трудности с контролированием огромных территорий, войны, ведущиеся одновременно на нескольких фронтах. Все это подрывало могущество империи так же неумолимо, как неведомая болезнь подтачивала здоровье Сирха. Пока еще империя могла поддерживать порядок в своих многочисленных колониях, направляя туда войска для подавления мятежей, но среди наиболее молодых и дальновидных кахимских политиков, к числу которых принадлежал и наместник Йера Центий Офр, уже ходили разговоры о том, что усилия эти не оправдывают себя. Колоссальные средства приходилось тратить на содержание многочисленной армии, обеспечивающей безопасность и порядок на территориях, которые зачастую почти ничего не давали, кроме народных восстаний и вооруженных мятежей. До Сирха доходили слухи о зреющем недовольстве среди высокопоставленных кахимских чиновников проводимой политикой и даже о существовании заговора, в результате которого империя либо откажется от ряда колоний, либо заключит с ними мирные договора с предоставлением частичной самостоятельности.

Вот этот последний вариант не давал Сирху спать спокойно, так же как и боль в животе. Еще бы, стать первым правителем единого Йера — за это стоит все перетерпеть! А кто же, как не он, — единственный общенациональный лидер? Именно с ним империя может заключить договор. С ним, и больше ни с кем. Йеритов объединяет только вера, а эту веру несет лишь он один, Сирх. Сирх усмехнулся и покосился на Миноса. А ведь не так давно они, голодные и бездомные, скитались по дорогам Йера. А теперь сам кахимский наместник недвусмысленно намекает Сирху о его блестящем будущем. И наследник здесь пришелся как нельзя кстати. Конечно, было бы лучше, если бы сынок относился к отцу с большим почтением, но тут уж выбирать не приходилось, — болезнь ударила Сирха не только в живот, но и ниже пояса, лишив столь любимых им когда-то радостей плотских утех. Что ж, если самому Сирху по причине болезни, грозившей смести все его грандиозные планы, и не придется взойти на престол, то, по крайней мере, он войдет в историю Йера как родоначальник династии великих правителей.