Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет

— Судебный исполнитель сказал, что мое дело должен рассмотреть сам наместник, — сказал Граис.

— Все мы здесь ждем суда наместника, — сказал бородач. — Да только твоя выходка того не стоит. Тебя бы следовало привязать к столбу рядом с теми отступниками, за которых ты вступился, — и все дела. Такие вопросы не наместник решает, а ми-шалей.

— Больно ты скор, — раздался со стороны старческий, скрипучий голос. — Раз мечом помахал, так сразу возомнил себя героем. А я тебе скажу, порою слово может оказаться покрепче стали. Давно ты слышал в последний раз, чтобы кто-нибудь открыто выступил в защиту отступников? Или хоть слово сказал против учения Сирха?..

Бородач ничего не ответил.

— Вот то-то! — Споривший с ним приподнялся со своего места, и Граис смог рассмотреть лысого старика с запавшим ртом. — Почему, по-твоему, преследуют отступников? Да потому, что протест в сознании людей для империи страшнее, чем открытый бунт, который легко можно подавить силой оружия!.. Что, кстати, и случилось с тобой, Грудвар… Или нет?

— Так ты хотел поднять бунт против империи? — удивленно глянул на бородача, которого старик назвал Грудваром, Граис.

— Нет, — смущенно стал отнекиваться тот. — Какой там бунт… Так…

— Разбойник он, — громко произнес старик.

— А хоть и разбойник! — крикнул, повернувшись в его сторону, Грудвар. — Что с того? Я ведь не йеритов грабил! Мы со Слимом, — бородач кивнул в сторону сидевшего рядом с ним грушеголового, — пытались захватить караван с продовольствием, отправленный наместником в Кахим!

— Вдвоем? — изумился Граис.

— Десять нас было, — помрачнев, ответил Грудвар. — Остальных убили. Бариин только вчера умер от ран в этой камере…

— Что вам — за целый караван, что мне — за авоську с едой, — все приговор будет один, — хихикнул старик.

— Как это — за авоську с едой? — не понял Граис.

— А вот так, — развел руками старик. — Хотел отнести своему сыну поесть, а меня по дороге схватили и сюда вот приволокли.

— Начал рассказывать, так говори все до конца, — обращаясь к старику, сказал Грудвар.

— А мне скрывать нечего, — ответил старик. — Мой сын тоже из отступников. После того как его приятелей арестовали да на соленые земли выслали, он сам из Халлата ушел. Скрывался у пастухов, а я ему время от времени поесть относил.

— Так если твой сын просто отступник, почему же ты ждешь суда наместника? — снова удивился Граис.

— Кто-то из соседей донес, что сын его не у пастухов прячется, а к вольным ушел, — объяснил Граису приятель Грудвара Слим.

— К вольным? — все больше удивляясь, переспросил Граис.

О вольных упоминал вчера в разговоре с ним и Фирон. Однако в расширенной памяти ксеноса не содержалось никакой информации, хоть как-то связанной с понятием «вольные».

— Да, приятель, — похлопал Граиса по плечу Грудвар. — Видно, далеко от Йера ты странствовал. Вольные — это и есть те самые бунтовщики, про которых твердят на каждом углу. Мы с приятелями тоже собирались к ним податься, да только дорогу отыскать не сумели.

— Так, значит, открытое сопротивление империи уже существует? — обращаясь одновременно ко всем, находящимся в камере, спросил Граис.

Он все еще не мог прийти в себя от изумления. Неужели подобная информация могла пройти мимо внимания работающих на Тессе-3 наблюдателей?

— Да какое там сопротивление! — поморщился старик. — Прячутся в горах несколько групп по пятнадцать — двадцать человек. По большей части — беглецы с ониксовых копей, отступники да прочий сброд, объявленный в розыске.

— Полегче, старик, — одернул его Грудвар. — Этот «сброд», как ты его называешь, когда-нибудь освободит Йер от деспотии империи!

— Да? — саркастически усмехнулся старик. — И когда же, мил человек, это случится?

— Как только вольные накопят достаточно сил для решительного удара, — ответил Грудвар. Однако Граис заметил, что уверенности в его голосе значительно поубавилось.

— Так, значит, вольные пока еще не выступают открыто против империи? — спросил Граис у Грудвара.

— Порою нападают на караваны, — ответил тот. — На не большие отряды имперских солдат. Но главным образом собираются с силами.

— Они еще двести лет будут собираться, — ехидно заметил старик. — Откуда им взяться-то, силам этим? Для того чтобы воду собрать, и то бочки нужны.

— Ох, старик, — строго покачал головой Грудвар. — Договоришься ты… Нам ведь вместе на ониксовых копях кайлом махать…

— А ты меня не пугай! — бодро ответил Грудвару старик. — Я-то жизнь свою прожил! А вот тебе на ониксовых копях жить останется всего пару месяцев!