Алексей Бессонов - Ветер и сталь

— О чем я должен писать?

— Первое: кто стоял за аферой Кирилина с акциями «Аврора спейс корпорейшн». Кому это было нужно и зачем, все подробно. Дальше: каким образом, почему должники Джонатана Диркса вдруг стали такими состоятельными людьми. Третье: все детали подготовки биржевого кризиса на Кассандане. Опять-таки: Спирос Фиола… ты же понимаешь, о чем я?

Когда Курлова увели, Детеринг вновь занял свое кресло и закрыл глаза. Он молчал долго. Курил и молчал. Я не решался подать голос, хотя на языке все время вертелся один и тот же вопрос: что дальше? Что делать с опасной игрушкой, мирно лежащей в трюме? Страшно подумать, что произойдет, если она попадет в руки всякого рода авантюристам — пусть даже не сейчас, а через столетия. Но как ее уничтожить, если мы совершенно не понимаем, что это? Не понимаем, как эта хреновина работает?.. Что мы вообще знаем о времени? Ничего. А если попытка уничтожения монстра, предпринятая нашими обычными средствами — то есть, грубо говоря, топором по затылку, — вызовет катастрофу?

— Саша, какие глубины есть на Ралторре?

— Что? — Я не сразу сообразил, о чем идет речь. — Глубины на Ралторре? Большие, даже очень. Местами до сорока километров.

— Интересно, какие давления сможет выдержать ее капсула… Нужно проверить.

— Вы что, хотите ее утопить в океане на Ралторре? Вы серьезно?

— Вполне. А что нам остается? Уничтожить ее мы не можем, это я четко понял, когда Ройтер показывал мне внутренности капсулы. Там действительно нечто невообразимое. Это даже не кристаллы. Этому просто нет названия. А Ралторре — место почти идеальное. На планету никто не заходит, она, ты знаешь, объявлена зоной гуманитарного карантина на ближайшие триста лет. За это время о ней вообще забудут.

— А экипаж?

— Что экипаж? Во-первых, никто, кроме нас троих, не знает, что именно находится на борту — я даже трюм на всякий случай опечатал. А во-вторых, сбрасывать мы ее будем вдвоем, и я прослежу, чтобы ни одна живая душа не увидела, где это будет происходить. Сами на всякий случай запомним координаты — и все, дело можно закрывать.

— На всякий случай? — изумился я.

— В жизни, сам понимаешь, всякое бывает. И «всякие случаи» в том числе… Кто знает? — Детеринг встал, подошел к пульту и тронул сенсор интеркома: — Полковника Брокмоллера ко мне.

— А что будем делать с Курловым?

— А это мы посмотрим… что с ним, с Курловым, делать.

Прогудела дверь. Брокмоллер, верно, был выдернут прямо из постели: он на ходу застегивал комбинезон и вид имел весьма сонный.

— Э-ээ… я здесь, — доложил он.

— Я вижу, что ты здесь, — хохотнул Детеринг. — Давай поднимай свою шайку негодяев.

— Что — домой?

— Не суетись, Эдди. Проснись сначала. Проснулся? Теперь слушай: курс — Ралторре. Запомнил?

— Я уже не сплю, — обиделся Брокмоллер, — я вообще сразу это вот… просыпаюсь.

— Ну и слава Богу. Заводи, командир, поехали…

— Будет дождь, — сказал я, глядя, как бесформенная зеленая туча наползает на бронзовый диск солнца.

Детеринг оторвался от изучения свежераспечатан-ной таблицы промеров и, прищурясь, посмотрел на небо.

— И шторм, наверное?

— Здесь не бывает штормов. — Я сплюнул в серый песок и зябко поежился: с полосы прибоя летели мерзкие холодные брызги.

— Да, дерьмовое место, — кивнул Детеринг, не поднимая глаз, — действительно холодает. Идем в катер.

Мы вернулись в кабину «TR-ЮО», чужеродно-черной сплюснутой глыбой лежавшего на песке. Островок, на который мы опустились, был скалист и практически гол, если не считать нескольких чахлых кустов на плоском холме у западного берега. Даже птиц здесь почему-то не было видно.

— Вот, смотри, — полковник ткнул пальцем в излом на диаграмме, — здесь почти две тысячи метров, а чуть севернее, вот здесь — впадина, и там уже ни много ни мало восемнадцать тысяч. Впадина эта вроде колодца, никакими течениями оттуда капсулу не утащит. То, что надо, а? Как ты считаешь?

— М-мм… посмотрим там еще раз?

— Да, пожалуй. Пройдем весь квадрат целиком.

Он отложил рулон тонкой бумаги в сторону и запустил двигатели. Катер дрогнул, добродушно заворчал дюзами и не спеша поднялся в воздух. Я протянул руку к панели и включил климатизатор на отопление.

— Холодно, что ли? — спросил Детеринг, выводя «сотку» из набора высоты.

— Свежо, — ответил я, — и, главное, сыро. Я едва не свихнулся от этой сырости за те три месяца, что пришлось здесь проторчать. Возле экватора — там еще терпимо, даже сухие места попадаются, а выше — просто сил нет. Возвращаешься в базовый модуль и выжимаешь одежду: пол-литра выливается, ей-Богу.