Всеволод Глуховцев - Смерти нет

Что же касается судьбы, то Даня, кажется, догадывался, откуда это. Всего вернее, как-то связано с маленьким серебряным крестиком, висевшим на его шее. Крестик когда-то был надет мамиными руками — вот это он помнил прекрасно. Из памяти улетучилось лицо мамы, но руки ее, их бережное и ласковое движение, голос: «Носи, Даня, не снимай...» — забыть нельзя.

Он и не забыл. И не снимал. Он не понимал до конца, в чем сила этого маленького предмета, но надеялся понять когда-нибудь. Иногда он рассматривал его. Видел, что там в странной позе — раскинув руки в стороны — изображен человек. Может, в том-то и сила?.. Человек как будто хотел обнять Даню, что-то очень дружественное, доброе было в этом жесте. Дане хотелось думать, что этот человек и его сила ведут его именно туда, куда надо. Правда, куда — этого никто не знал.

Привычным движением Даня сунул руку под рубаху. На месте. Не делся никуда. Да и не денется! Просто хотелось прикоснуться. Даня даже улыбнулся, сам того не заметив.

Гром шмыгнул носом.

Тихо пока, — сказал Даня.

Гром шмыгнул еще раз, но с какой-то другой интонацией. Появятся, не сомневайся — расшифровал этот звук Даня. Он кивнул молча — сам думал так.

Вновь обвел взглядом дождевой, туманный горизонт. Пусто — если не считать стаи ворон, с ленивым карканьем кружившейся где-то по ту сторону кольцевой. Кружиться они могли так по любому поводу, и к цели засады это вряд ли имело отношение... Даня сощурился, пытаясь разглядеть, но не смог.

— У тебя бинокль с собой?

— А то. — Гром протянул двенадцатикратный «цейс».

Даня поднес бинокль к глазам, пошарил по горизонту вооруженным взором. Серое полотно асфальта растворялось в тумане, и что там за туманом... Гром рядом сопел, вытягивал шею, как будто мог чем-то помочь.

— Гром, не пыхти, — сказал Даня. — Мешаешь. Тот затих. Даня отнял бинокль от глаз. Показалось?..

Ветер доносил шелест листьев, шорох капель дождя, карканье ворон. Где-то хлопал полуоторванный железный лист. Это все было обычно, но слух генерала вроде бы еще ловил что-то именно там, в дали, сокрытой туманом. Что-то там двигалось... или нет? Черт! Если б хоть чуть-чуть поотчетливее, на ползвука больше!..

Хриплый гудок прорвал туман. Есть! — вскрикнул Гром.

Даня стиснул бинокль так, что пальцам стало больно. Есть! — прав малец. И есть кто-то ТАМ, наверху, кто услышал Даню. Конечно, есть.

— К бою! — приказал он.

— К бою! К бою! К бою! — мгновенно разнесли голоса.

Где-то клацнули затворы. Где-то чумазые руки торопливо нащупали гранаты. На четвертом этаже засуетился Муха, прищелкивая магазин к «Сайге». На первом Немо взялся за токер, проверил настройку на волну.

— Норма, — доложил он, и тут же цепь голосов понесла: «Норма! Норма! Норма!» — навстречу Дане с Громом, мчавшимся со всех ног вниз по лестнице.

Командный пункт у Дани был на пятом этаже — и видно хорошо, и к месту боя близко. Сверху, конечно, наблюдать лучше, но поди-ка оттуда покомандуй, не доорешься.

Здесь ждала Лизавета.

— Гром, на связь, — бросил Даня, — Лиза, давай вниз...

— Ага. — Лиза ринулась дальше, завизжало под башмаками битое стекло.

Даня быстро прошел к балкону. Порядок! В доме на той стороне на балконе третьего этажа болталось грязное полотенце. Все шло по плану.

Полотенце — знак. Наблюдателю в той комнате отлично был виден заминированный люк, и за секунду до того, как первая машина гоблинов наедет на него, полотенце должно слететь — тогда-то Немо и нажмет на контакт. Ему самому не видно, когда бампер грузовика накроет люк. А радиосигнал в той точке, где он сидел, был наибольший. Они с Даней все окрестности излазили, приноравливаясь и так и эдак, — лучше того места не нашли. Потому пришлось усложнять план, с наблюдателем, с полотенцем.

Шум моторов был слышен явно. Даня всмотрелся в туман, но бинокль поднимать не стал — хоть и ничтожна вероятность, что блеснет стекло, но не стоит и ее создавать. Да и без того видно, пусть и нечетко: ползут, движутся в тумане тени, приближаясь сюда.

— Вижу цель, — негромко сказал Даня.

— Вижу... — подхватил за спиной Гром и запнулся. — Команда это или нет?.. — Он помолчал, соображая, так и не сообразил.

— Готовность номер один, — подсказал Даня.

— Готовность номер один! — радостно воскликнул парень — это было знакомо. Он повернулся, выбежал на лестничную площадку. — Готовность номер один!.. — донесся оттуда его голос.

Тишина изменилась — так показалось Дане. Стала напряженной. Впрочем, не совсем уж она была и тишина, моторы звучали отчетливо. Даня различил знакомый гул камазовских дизелей и среди них какой-то незнакомый рев, более грубый и надсадный... Командир слегка приподнял бровь: посмотрим, что там такое.