Владислав Савин: Днепровский вал

Сидим, смотрим. Говорят тихо, но нам и так видно, что тона высокие. Вот Аня дает нам знак; встаем я и Шварц. Эй, мистер, нельзя так с девушкой, или у вас по-другому? Мистер в ответ пытается дать мне в физиономию. Смешно.

Работаю двумя руками на едином движении вперед, техника не каратэ, без противохода, ближе к айкидошной. Похоже на «полочку», только правая рука не подхватывает за локоть бьющей, а подныривает под нее, в морду основанием ладони и сразу на захват, айкидошный «икке». И мистер плашмя и с размаху врезается рылом в стол, а на ровном месте бы на пузо, рука назад на залом. Пытается приподняться, и тут Шварц легко впечатывает ему кулаком по затылку — в четверть силы, иначе бы убил.

Ох, ё! Что в зале творится! Да, американские парни, мало вы играли в свой американский футбол! Зверская же изначально была игра, в темном средневековье, когда собирались на поле две команды, улица на улицу, где-нибудь в Лондоне. Мяч был, и ворота, иногда в виде некоей черты, за которую надо мяч доставить, но вот дальше! Дозволялись все приемы, и состав команд был не фиксирован — и шло на поле самое жесткое рубилово: отползали раненые, падали и убитые, зато набегали свежие бойцы, наших бьют! И продолжалась игра не по времени, а пока у одной из команд дух не ломался, и она оставляла поле боя. И считалось это всерьез одним из методов боевой подготовки ополчения. Мечи и копья были запрещены, а вот ножи, дубинки, кастеты — пожалуйста; что на поле творилось, представьте сами! Это уже после облагородили: сначала категорически запретили всякие посторонние предметы, затем — атаковать противника, не владеющего мячом, ну и, наконец, вообще бить руками. И случилось это в Англии уже в веке девятнадцатом, а вот в США футбол сохранил многие прежние черты.

Так и в нашей учебке когда-то в той еще жизни было такое же развлечение — занеси мяч в ворота. И разрешались любые приемы, кроме как, естественно, убивать и калечить — ушибы в счет не шли. Так там одним из эффективных методов в атаке был строй, или клин, против толпы новичков, где каждый за себя — действовало безотказно. И сейчас я не успел среагировать (повторяю, кто не понял: я — и не успел!), как наша шестерка — кэпа не было, не по чину, а вот Гаврилов решил вспомнить курсантские забавы — уже прошлась через зал клином, как русский паровой каток, расшвыривая янкесов нунчаками и добавляя сапогами. Нашим «песцам» из молодых осталось лишь упокоить нескольких брызнувших в стороны; ну а всем прочим в зале — да, кто-то из наших морячков, бывших совершенно не в деле, тоже готов был нас поддержать! — только выступить свидетелями, когда через полминуты после нашего исчезновения в многострадальные «Белые ночи» ворвался взвод комендачей, до того ожидавших во дворе напротив.

Вот только стоимость переломанной мебели «жандарм» Кириллов приказал из нашего денежного довольствия вычесть. Задание выполнили, но зачем же при этом столы и стулья ломать — от этого убыток социалистической собственности!

Так и влетели, прямо с корабля на бал, вернее, на драку.

Москва, Кремль.

20 мая 1943

Третья мировая война здесь началась 16 апреля 1943 года. Если считать нашу «битву за уран», по сути, сражением не Отечественной, а пока лежащей за горизонтом Третьей мировой. А вот выйдет ли та война из тени, перейдет ли в «горячую» фазу — это зависит от нас.

— И что мнэ с вами дэлать, товарищ Лазарев? — Сталин говорил с грузинским акцентом, появляющимся, как я уже знал, лишь при волнении. — Наградить или наказать?

Казнить нельзя помиловать. В зависимости от того, знает ли наш противник, что война уже началась. Ведь во все времена нападение на собственный военный корабль однозначно считалось «казус белли», основанием для войны!

— Так что мне с вами делать?

Вопрос был явно риторический. Так как Сталин, очевидно, все уже решил. Но Вождь был настроен благодушно, и это успокаивало. Было бы страшнее, если бы он, без всякого разноса, просто смотрел на тебя, как на вещь, уже списанную в утиль. Ему виднее; ну, расстреливать или сажать меня явно не за что, а если не наградят, и даже одну звездочку снимут, переживу. Может, и перестарался я, не надо было в «Айову» стрелять — но уж очень хотелось, чтобы не было американского атомного шантажа, а советские атомарины вышли бы в море в пятидесятом.

— Задание вы выполнили отлично, товарищ Лазарев. Но какой ценой? Про седые волосы у некоторых ответственных товарищей говорить не будем, но ведь теперь вся история так изменилась, при вашем прямом участии. Вы знаете, что вчера Тобрук пал?