Евгений Гуляковский - Обратная сторона времени

Что-то щелкнуло в выключенной машине. Остывал раскаленный металл генераторов, сжимались охлаждающие рубашки накопителей.

Формулы никогда не объясняли проблемы в целом, они выхватывали из неведомого лишь часть, прорубали в нем узкий коридор. Но бесчисленные варианты, бесконечные ходы всегда вели в стороны. Вот только одно из следствий его теории, так и не просчитанное до конца: при попытке пробить временную оболочку квант времени, в случае, если пробой не завершился выходом в иную временную зону, аккумулирует в себе затраченную энергию, концентрирует ее и через какое-то время отбрасывает обратно. «Парадокс маятника» — так красиво был назван этот эффект в его теоретической разработке, и сегодня он впервые не постыдился признаться самому себе в том, что попросту не понимает природу этого явления.

Древние алхимики блуждали в потемках, смешивали водотрон с флогопластом, надеялись получить золото, а открыли порох… Их действия в чем-то схожи с его сегодняшней неудачей. Так всегда бывает, если с помощью не подкрепленного теорией эксперимента пытаются пробить барьер неизвестного.

Впрочем, видимость теории существовала всегда… Хотя бы для посторонних. Ученый обязан предвидеть результат своего опыта, так уж повелось издревле. К сожалению, даже сверхмощные компьютеры не в состоянии рассчитать процесс подобного эксперимента со всеми деталями.

Что-то тихо загудело в машине, чуть заметно качнулась стрелка на одном из приборов, рывком рванулась к красной черте другая… Северцев ничего не заметил. Он рассматривал клетку с грызунами, ту самую, что затерялась было в общей груде, ту самую, под номером шесть, которую установили в центре площадки с двумя симпатичными морскими свинками внутри.

Он помнил, что запор на клетке заклинило, и рука вновь машинально нащупала заклинившийся запор на запертой, но пустой теперь клетке… Выходит, свинки сумели сбежать из клетки, не открывая ее… Северцев пытался успокоить себя простенькими, ничего не объясняющими словечками, потому что сердце рванулось, а затем остановилось у самого горла, и лишь сейчас он услышал ровный, нарастающий гул, заполнивший теперь уже весь экспериментальный зал.

Мелко вибрировали панели, шкалы накопителей светились красным запредельным светом, вспыхивали и гасли огоньки на пульте, в воздухе пахло озоном, и голубые огни Эльма плясали над рукояткой умформера.

«Эффект маятника, — молнией пронеслась мысль. — Значит, энергия вернулась? А что, если использовать ее повторно? Вновь послать на передающие антенны, все еще направленные в нужную точку космоса? Попробовать еще раз совершить невозможное?»

Он словно стоял перед дверью, за которой расстилался неведомый мир. Сколько могут выдержать накопители? Пятнадцать, двадцать минут? Они не рассчитаны на длительное время, заряд энергии все равно придется выбросить в космос, иначе он разнесет все здание институтского центра. Вот только для того, чтобы это сделать, чтобы сконцентрировать пучок энергии до необходимого предела пробоя, нужен биологический объект большой массы, примерно восемьдесят килограммов… За оставшееся до взрыва время ему не удастся отыскать в виварии столько морских свинок — значит, остается только одно…

С момента, когда он впервые нажал рубильник, включивший машину, прошло восемь часов. Следующий цикл энергетического маятника начнется уже днем, когда сюда придут сотрудники, к тому времени, если он не вернется. «А ведь ты не вернешься! Надеюсь, ты это понимаешь!» — мелькнула мимолетная предательская мысль. Они что-нибудь придумают… Написать записку, нажать тумблер общей тревоги… Главное, оставить тем, кто придет сюда после него, резерв времени — того самого времени, которого у него уже не осталось… Из всех экспонатов на площадке исчезли одни свинки. Следовательно, лишь живые объекты способны перемещаться во времени. Он не понимал, почему это так, и не смог бы этого объяснить с помощью математических выкладок. Он просто это знал. Бывает такое запредельное космическое знание, после его визита человек чертит таблицу элементов, которую потом называют его именем, или выводит формулу временного пробоя. Такие мгновения не повторяются. И если он не решится сейчас на завершающий шаг своего безумного эксперимента, то не сможет это сделать уже никогда…

Слишком часто за последние месяцы Северцева беспокоили боли в сердце, так что это его последний и единственный шанс узнать, что там, по ту сторону временной черты, и может ли человек победить время? То самое время, которого у него осталось совсем немного!