Игорь Сорокин - Флагман флотилии. Выжить вопреки

В общем методом бартера, покупки, воровства, шантажа, угроз и даже вымогательств я смог набрать себе на корабль аккумуляторных батарей, даже еле работающих, которые я полдня заряжал, чтобы можно было поработать трем единицам приборов, на надстройке в течение часа. Далее старые батареи требовали нового заряда. Такие низковольтные токи, так же далеко не потянешь, уже на нескольких метрах начинаются большие потери энергии. Поэтому батарея аккумуляторов разместилась в надстройке возле вспомогательного котла, там же разместился, со снятыми колесами мотоцикл, который теперь стал сердцем вспомогательной электростанции. Для таких токовых нагрузок пришлось прокладывать силовые провода - десяток толщиной с указательный палец. Откуда привезли, не знаю, просто сказал, что на корабль мне надо, и кто-то организовал. Для того, чтобы протянуть силовые кабеля к башням 41-К по всему кораблю пока не может быть и речи. Нет ни энергетической установки, ни силовой проводки.

С оптикой та еще проблема - точность обработки стекла и отражающих поверхностей. Но главное - хрупкость. При стрельбе корабля или по кораблю, на корпус корабля и объекты на нем влияют динамические нагрузки. В виде гравитационной волны пробегающей по листу железа, который неграмотный человек держит рукой, а в это время по ней ударяют молотком. Ощущение еще то и кажется, все его хоть раз в жизни но ощущали. Впервые с такими видами поражения личного состава столкнулся царский флот, когда не предусматривалась ни какая амортизация приборов и защита тела. У всех это поражение называется по разному, одни говорят зубодробилка (потому, как зубам очень больно, если при попадании снаряда в корпус держишься за переборку), другие говорят спинодробилка (танкисты кучу таких повреждений имели). В общем, этот поражающий фактор надо учитывать.

Пористой резины или пены монтажной, или силикона в то время в Измаиле просто нет.

Поэтому взята была обычная мочалка - растущая на юге Украины, Ставрополье и в Средней Азии - "Люфа". В наше время, этими мочалками, современные узбеки все СНД снабжают. Перед войной мочалки "Люфа" использовали как фильтрующее средство для работы корабельных двигателей.

У этого растения есть такое свойство. Обычным утюгом его можно спрессовать до пластины толщиной в несколько миллиметров. Потом обдал паром или полил водой, и мочалка вернула свой объем, раз этак в пятнадцать больше.. Далее высыхает и остается в новом объеме. Вот и я взял, нарезал Люфу, спрессовал, потом обмотал стеклянные трубки, рефлекторы и вложил все это, в металлический футляр. Дал немного пара, в пространство между кожухом и корпусом оптической части. Как итог получил почти монолитную конструкцию, с защищенной хрупкой частью внутри. В специальные технологические отверстия вставляем три пары угольных электродов. Теперь главное следить, чтобы внутренность не сгнила. Тут на помощь приходит химия. Мне обещали помочь, и обеспечить чем-то не гниющим.

Хотел установить оптроны на бронекатерах - отказался пока. Поставлю на чужой катер, мало того, что себе не поставлю, так и непонятно, что может произойти. Пример тому американцы в Северной Африке - получили прожекторные танки, засекреченные. А как их использовать - теории и тактики еще нет, вот и не получилось, ничего путного. Вроде круто, все согласны, а своего Ромеля или Гудериана, у них там и не оказалось. Потом в Арденнах немцы прожекторами союзникам проблемы создадут, намного грамотнее и эффективнее.

Самым ценным, что взяли в десанте оказались коммутатор телефонный. С немецкими бобинами полевого провода (аж 1.5 км) и семь полевых телефонов. Именно на средства связи - как корабельный трофей был нацелен Нечипайло и Ко.

Ситуация со средствами связи в Союзе всегда была плохой, а в то время вообще аховой. Вот как, к примеру, на корабле выдавали целеуказание. За маленькой или большой артустановкой, всегда стоял матрос с двумя красными флажками, и его главной задачей (весьма ответственной кстати, стоять под пулями и осколками и репетовать команды) было - одной рукой с флажком, указывать командиру орудия куда целиться и когда стрелять или прекращать огонь. С надстройки сигнальщику указывали, куда указывать при целеуказании. Сигнальщик на надстройке становился и указывал рукой с флажком направление на цель (тоже, кстати, под осколками не прятался, а стоял и держал флажки). Далее сигнальщики у орудий репетовали (копировали) стойку сигнальщика на надстройке, что служило подтверждением получения и понимания целеуказания. Этот сигнальщик комендор должен был в горячке боя непрерывно следить за командами ведущего сигнальщика и добиваться у командира орудия осознания и выполнения команд с мостика. И все это в бою при летящих вокруг осколках, пулях падающих рядом товарищах (выдержка нужна еще та). Голосом ведь команды не передашь. Их просто не услышат, аппаратура внутренней связи была на уровне ларингофонной используемых в танках, и то только значительных боевых постов - башня главного калибра, машинное отделение и запасной командный пункт.