Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга

Неяркое осеннее солнце гладило затылок теплой ладошкой. Облака пыли взлетали при каждом шаге и оседали на потрепанных ботинках. Звонкий голос настигал, ввинчивался в мозг, выдавливал слезы из глаз:

— Никел-дрикел пива выпил! Толстый-жирный, поезд пассажирный! Эй, трус! Ты что, совсем тормоз? Слабо ответить?

Ник еще ниже опустил голову и ускорил шаг. Не помогло — компания мальчишек во главе с Вайетом обступила его, вынуждая остановиться.

— Ну что, девчонка, боишься? Ха, смотрите-ка — он же хнычет!

Тяжелую сумку сорвали с плеча, разноцветные тетради и учебники полетели в пыль.

— Давай, жирный, попроси, как следует! Может, тогда я сжалюсь и отдам тебе твой драный рюкзачок!

Увесистая оплеуха швырнула Вайта на землю, и он, вскрикнув, растянулся у ног Ники. Остальные обидчики прыснули в стороны — топот множества быстрых ног скоро затих вдали.

— Собери все, уродец. И поживей, я спешу!

Вайет послушно начал подбирать книжки и даже пытался сдувать с них пыль. Никел бросился к широкоплечему коренастому подростку, который со скучающим видом наблюдал за ползающим по земле Вайтом.

— Фолк! — Ник прижался лицом к его груди, уже не сдерживая рыданий.

— Хорош сопли размазывать, Ники, — Фолк небрежно отстранил братишку. — Тебе просто повезло, что я оказался рядом. Вечный Отец, когда же ты вырастешь?! Сколько можно держаться за мамкину юбку?

Вайет внизу негромко засмеялся. Фолк немедленно отвесил ему подзатыльник:

— Чего ржешь, дубина?! Еще раз увижу, что обижаешь брата, — убью! Давай сюда! — он вырвал рюкзак из рук пацана и сильно толкнул его. — Катись, пока я добрый! Пошли, Ник!

Фолк размашистым шагом направился в сторону дома. Полноватый и низкорослый Ник едва поспевал за ним.

— Фолли, — задыхаясь, выпалил он, — ты… ударил его. Два раза.

— И что?

— Мама огорчится…

Фолк резко остановился, крепко взял его за плечи и произнес, глядя прямо в глаза:

— Мама переживет. Вон сколько лет папашку терпит. Он спускает на бухло все, что мне удается заработать, и вещи из дома тащит, а она лишь вздыхает! Он ее избивает, а она даже руку не поднимет, чтобы защититься. И ничего! Переживет! Понял?!

Никел судорожно дернул головой — кивнул.

— А я не всегда буду рядом, — старший брат жестко тряхнул мальчишку. — Скоро свалю из этой дыры ко всем чертям.

— Куда?

— В город! У меня разве есть выбор? Так что учись сам давать отпор всяким шакалам! Эти теперь вряд ли сунутся, но всегда найдутся другие.

— Я не могу, Фолли. Просто не могу. Если из-за меня мама…

— Мама тут ни при чем! — взорвался Фолк. — Они с папашкой всю жизнь вошкались в собственном дерьме и дальше будут. А ты, если не можешь драться, — учись давать сдачи по-другому!

— Как?

— Не знаю как, Ник, — Фолк отпустил брата и опять зашагал по дороге. — Я не знаю…

Увидев лицо младшего, мать со вздохом опустилась на стул, бросив недолепленые пироги.

— Опять?

— Отстань, мам! — огрызнулся Фолк, шаря на полках в поисках еды. — Ничего страшного — слегка шлепнул мальца, который обижал Ники. А что я должен был — смотреть, как его дразнят?!

— Фолли, это же дети…

— Мам, ну какие дети? Нику уже десять! А ведет себя, как сосунок! Лучше поесть дай.

— Отец вчерашнее доел, а пироги еще не скоро будут готовы.

Фолк грохнул пустой кастрюлей и посмотрел на мать. Ткнул пальцем в багровые следы повыше измазанного мукой запястья.

— Опять денег требовал?

Мать поспешно спустила рукав, глянула виновато:

— Сынок, ты бы сходил, поискал его. Боюсь, хватит лишнего…

— А мне-то что? Пусть упьется хоть до Темного Города.

— Нельзя так говорить, отец ведь!

— Отец, — Фолк плюнул на пол. — А ты — мать. Еще раз на тебя руку поднимет — убью.

— Смерти моей хочешь?

— Д-дура!

Фолк вышел из дома, громко хлопнув дверью.

Мать вздрогнула от резкого звука, закрыла лицо руками.

— Светлый Лес, Ники, сколько мне еще с ним мучиться?! Я не выдержу эти два месяца до его шестнадцатилетия…

— Ма-а-ам… Он не виноват, правда! Они первые ко мне пристали, а я…

Женщина прижала к себе младшего сына и тихо, беспомощно заплакала.

Лунный свет растекся по полу молочной лужей. В ней колыхались тени деревьев, и Нику казалось, что комната — это вагон поезда, который уносит их с Фолком далеко-далеко. Отчего-то сразу вспомнилась дурацкая дразнилка Вайета, и слезы сами собой навернулись на глаза. Дурак! Только и может брехать. Он и поезда-то никогда не видел. Это было слишком давно, еще до появления Безлюдья, когда из города в город по длинным железным рельсам ходили поезда. И мимо их поселка тоже. Вместо набата на главной площади до сих пор висит кусок древнего рельса. Вот бы когда-нибудь эта железяка свалилась на голову гадскому Вайету!