Александр Быченин - Егерь

— Но ведь кошки недолго живут… У егеря стресс жуткий случается после потери партнера?

— Очень редко, если только кот внезапно гибнет, — покачал я головой. — Это самый неблагоприятный исход. Егерю тогда приходится долго в клинике торчать, пока доктора мозги в порядок не приведут. А вообще охотничьи коты живут около сорока лет, из них порядка тридцати — период активности. Мы с Петровичем уже три года работаем и на пенсию выйдем вместе — я лет в пятьдесят, он соответственно в тридцать с гаком. Опять же без реабилитации никак не обойтись. Но такова наша судьба, и оно того стоит.

— Как все сложно, — вздохнула Галя. — Хотя жутко интересно. А почему у твоего кота имя такое странное?

— Ничего не странное, — вступился я за питомца. — Это сокращение. Он все-таки породистый и по документам числится как Василий Иоганн Петровский Распадок, причем Петровский Распадок — это питомник, откуда он родом. Однако выговаривать это — язык сломаешь. Василий — слишком банально, Иоганн вообще ни в какие ворота не лезет. Вот и прижился Петрович. Ему нравится, и мне удобно. Кстати, странно, почему у тебя на него аллергия — сибиряки ее как раз не вызывают. Может, это у тебя просто условная реакция на любую кошку?

— Ага, у меня психогенная аллергия — чисто психологической природы, — подтвердила девушка. — Поэтому и вылечить не могут, куда уже только не обращалась.

Вот теперь все понятно. Тут способ избавления ровно один — побольше общаться с кошками, и постепенно от аллергии не останется и следа. Был у нас в учебке один паренек с такой же проблемой. За полтора месяца вылечился, пока на волну кота настраивался. Потом стали не разлей вода.

— Может, еще куда-нибудь заглянем? — предложил я, убедившись, что бутылка опустела. — В кино, например?

— Не тянет что-то, — мотнула головой Галя. — Хотя идея хорошая — пойдем, может, и найдем что подходящее.

Система Росс-614, планета Болл, космопорт «Диптаун»,

30 июля 2537 года, день

— Господин Денисов? — Вертлявый коротышка средних лет перехватил нас на входе в пассажирский терминал, я даже толком не успел оглядеться.

— Допустим, — кивнул я, без особого энтузиазма пожимая пухлую ладошку. — С кем имею честь?

— Егоров Викентий Федорович, младший научный сотрудник биолаборатории профессора Накамуры, — отрекомендовался мужчина. — Шеф просил вас встретить. А вы, я так понимаю, госпожа Рыжик, наш новый специалист-зоолог? Весьма польщен.

Викентий Федорович галантно приложился губами к Галиному запястью, для чего повернулся к ней всем телом — шеи у него почти не было, зато имелось задорно торчащее пузо и обширная плешь. Любопытный типаж — этакий живчик плотной комплекции, рубаха-парень и душа компании. Причем с первых мгновений стало ясно, что он такой и есть на самом деле — ни капли притворства, открытый и приветливый. До назойливости. Ладно, переживем. Уж лучше надоедливый записной весельчак, чем скрытная сволочь в маске шута. Самое главное, такие люди обычно не злопамятны, легко идут на контакт и в общении ненапряжные. Можно и послать при случае, воспримет это как должное и через минуту забудет.

— А почему именно вы нас встречаете? — поинтересовался я на ходу, когда мы пересекли терминал и направились к ярко-желтому глайдеру. — Ладно Галя, коллега, можно сказать. А я вам зачем? До кучи?

— А вы еще не знаете? — изумился Викентий Федорович. — Вообще-то мы все коллеги. Вы зачислены в штат биолаборатории. Будете обеспечивать безопасность полевых выходов и добывать образцы.

За-ши-бись, как говорится.

— Значит, мы будем работать вместе? — дошло наконец до Гали. — Как хорошо! Видеться будем часто.

Блин, мне бы твои заботы! Вот чего угодно ожидал, только не того, что придется работать нянькой при биологах. Обеспечивать безопасность полевых выходов! Ха, ха и еще раз ха! Это работа для ребят из батальона, а не для уникального, не побоюсь этого слова, специалиста. Похоже, фелинолога привлекли по прихоти неведомого профессора Накамуры. Тому, видимо, показалось, что будет очень круто иметь в составе лаборатории представителя столь редкой профессии. И по фигу, что молодые ученые страдают избытком энтузиазма, а потому склонны влипать во всяческие неприятности. И уследить за ними просто нереально: такие вот Гали Рыжики без всякого злого умысла умудряются влезать в такую задницу, что диву даешься. И потом искренне недоумевают: а что такого? Живы же все, чего орать-то?! Блин!