Владислав Выставной: Пророк Зоны

Наверное, Кот встретил его первым. Он шел из лаборатории, погруженный в собственные мысли. Все не давала покоя найденная «пустышка»: терзали сомнения, хорошо ли она припрятана, да как ее толкнуть подороже, не получив при том срок или, того хуже, перо под ребра. И тут из-за угла появилось это привидение. Кот обалдел даже и едва не выронил ящик с реактивами – настолько неожиданное и нелепое было зрелище. Окликнул:

– Эй, малый! Ищешь кого?

Парень остановился, посмотрел на него. Поморщился, будто вспоминал что-то. Лицо его было необычайно худое, бледное, черные круги под глазами – ни дать ни взять наркот. Парень почесал руку на сгибе, и стали заметны синюшные следы от игл. Точно, наркот. Это многое объясняет. Есть у наркоманов такая не изученная наукой способность – под кайфом попадать в такие места, куда в нормальном состоянии никак не проникнешь.

– Доктора Марченко ищу, – незнакомец неуверенно огляделся. – Он здесь работает.

Кот задумался, пожал плечами.

– Не знаю такого. – Он с подозрением посмотрел на парня, на его посиневшие от холода ноги. – А ты, вообще, представляешь, где находишься?

– Новосибирский филиал Международного института внеземных культур, – без запинки ответил незнакомец.

– Да, верно, – с некоторым разочарованием отозвался Кот. – Но я уже год здесь работаю, про такого не слышал.

– Тогда я бы хотел увидеть Степанова. Из лаборатории биофизики.

– Слушай, парень, я сам только что из лаборатории биофизики. Нет у нас никакого Степанова. И никогда не было.

Парень растерянно огляделся. Уставился на информационный монитор под потолком. На его лице появилось недоумение. Он нахмурился. И неожиданно спросил:

– А какой сейчас год?

Кот нервно хохотнул. Час от часу не легче. Нет, не наркоман. Псих какой-то.

– Ну пятнадцатый, – сказал он. Сам скосился на камеру слежения. Куда эти вояки смотрят, дармоеды в касках? Пока они чешутся, всякие психи, чего доброго, Институт подожгут.

– Две тысячи пятнадцатый? – дрогнувшим голосом переспросил парень.

– Ну а какой еще? – раздраженно отозвался Кот. Он заметил, наконец, приближавшихся сотрудников службы безопасности. – Вот, по твою душу идут. Можешь у них поспрашивать. Но боюсь, вопросы будут задавать они сами.

Незнакомец не успел ничего ответить. Рослые охранники в ооновской форме аккуратно, но крепко ухватили его под руки. Парень не сопротивлялся. Поплелся за этими амбалами, как баран на бойню. Кот ощутил угрызения совести. Наверное, оттого, что терпеть не мог этих бугаев в форме. Они ведь враги по определению. Шакалы. Только здесь, в Институте, приходится любезно им улыбаться, изображая лояльность, и те в ответ скалятся. А там, на периметре, пристрелят, не моргнув глазом. Знали бы они, чем занимается этот лаборант в свободное от работы время!

– Как звать-то тебя? – крикнул Кот вслед уводимому незнакомцу.

– Аким, – пытаясь обернуться, отозвался парень. – А вас?

Этот вопрос почему-то вызвал у охранников приступ веселья.

– Меня – Кот. Погоняло такое.

– Кот? А почему? – уже издалека крикнул задержанный.

– В другой раз расскажу, – усмехнулся Кот.

И потащил свои реактивы дальше. О странном парне он тут же забыл. Все мысли были заняты Зоной. В крови бурлил адреналин в предчувствии чего-то большого, важного. Только в отличие от вояк, озабоченных тем, чтобы побыстрее обтянуть вновь пораженные территории колючей проволокой, сталкер думал о перспективах, которые сулил всплеск аномальной активности.

Ведь все знают, что принесло с собой Посещение. Помимо шока от столкновения с внеземным, чуждым и враждебным, Посещение оставило россыпи уникальных предметов, что обрели в нашем мире вполне материальную ценность. Перепуганное человечество породило Зону, перекрыв доступ в места Посещения, а Зона породила сталкеров, норовивших утащить в большой мир побольше странных предметов, за которые кое-кто готов был выложить приличные бабки. Все помнят, к примеру, «батарейки», которые обещали решить энергетические проблемы Земли раз и навсегда. Тогда казалось, что эти штуковины помогут человечеству совершить научный и технологический прорыв, осыпать род людской всевозможными благами, что вот-вот грядет всеобщее благоденствие.

Ага, как же. Вместо благоденствия пришло жестокое разочарование. Мало кто помнит Кризис, когда в один прекрасный день все «объекты» из Зоны, как по команде, утратили свои свойства, превратившись в бесполезный хлам. И никто не знает – почему. Поговаривают, мол, какой-то шустрый сталкер из Хармонта добрался-таки до Золотого шара и потребовал от него такого, отчего тамошняя Зона обалдела и послала обнаглевшее человечество куда подальше. Хотя, скорее всего, это не более чем байка, гуляющая по всем филиалам. Пожалуй, сами ученые ее и выдумали, не желая признавать собственное бессилие и неспособность объяснить происходящее. А тем временем все шесть разбросанных по планете Зон Посещения из источников чудесных находок превратились в обыкновенные помойки, по-прежнему смертельно опасные, но уже практически бесполезные для брата-сталкера. Да и найденные ранее артефакты постепенно растеряли свои свойства – «этаки» разряжались в ноль, «зуды» переставали зудеть, «пустышки» – слиплись. Так что, если и удастся отыскать такую штуковину, радости от нее мало. Никому не нужны сломанные игрушки. Даже этим ученым маньякам. Но тридцать лет уже сталкеры продолжают лазить по этой клоаке, гибнут, рожают неполноценных детей, и все – за бесполезный мусор, который то и дело принимают за находку века. Занятие сталкера из опасного, но выгодного, даже элитарного, превратилось в нечто чудаковатое и постыдное. Вроде собирания коллекций окаменевшего дерьма. Несмотря на это, в Зону продолжали ходить, да появлялись новые поколения сталкеров, никогда не державших в руках настоящего хабара. Единственным достойным занятием для сталкера стало подъедаться на мелких должностях в Институте. Благо всегда при Зоне, да и платят сносно, из международных фондов. Филиалы Института продолжали упорно работать, обрабатывая бесконечное количество накопленной информации. Ученые все еще ждали чего-то. И надо же – дождались. Полноценная рабочая «пустышка» – да еще и за пределами периметра. Полезла-таки Зона-матушка из собственных границ, как тесто из кадки.