Валентин Егоров: Танкист

- Танкистом.

Российская армия встретила Прохора Ломакина не очень-то гостеприимно. Такие же, как он, парни, правда, чуть старше возрастом, пришедшие в армию раньше его на полгода, попытались сельского парня превратить в некого салабона, а главное унизить, как личность, и сделать из него шестерку на посылках.

Прошка сопротивлялся, как мог, дрался отчаянно!

Он мог выстоять против одного или двух бойцов, но, когда на него наваливался полностью весь взвод, то парню приходилось очень плохо. Однажды, ему пришлось три месяца пролежать на госпитальной койке после одной из таких "дедовских" разборок. Это произошло на третьем месяце его службы в танковой дивизии. Танков к этому времени он еще и в глаза не видел. "Деды" его колотили, как они говорили, больше в воспитательных целях, чуть ли не каждый день.

Лежа на госпитальной койке, Прошка задумался над тем, почему у него не получается служба в родной армии. Он так мечтал стать танкистом, водить в бой грозные машины. В газетах и на галовидении много писалось и рассказывалось о таких же, как он, молодых парнях, которые водили в бой свои грозные машины и побеждали врага. Ему же с утра до вечера приходилось мыть полы и унитазы в туалетах казармы, получать от сержантов и "дедов" тычки кулаками в бок и оплеухи за плохо выполненную работу. С начала службы он пару раз слышал о существовании командира своего взвода, лейтенанта Чернышева, но того еще ни разу в глаза не видел. Для него царем и богом в армии стал старший сержант Беглов, который не давал ему и минуты отдыха, поручая все новую и новую работу по мытью туалетов и чистке каптерок. Но сколько бы рядовой Ломакин не размышлял над проблемой выхода из этого трудного положения, в котором так внезапно оказался, парень ничего так и не смог придумать.

Через неделю рядовой танкист Ломакин покинул госпиталь, явился в свой взвод для дальнейшего прохождения туалетно-санитарной службы. В тот момент его танковая дивизия стояла на ушах, готовясь к встрече Нового Года. Случилось так, что за трехмесячное отсутствие Прошки во главе туалетно-санитарной службы встал новый только что призванный из Москвы бедолага, а о существовании Прошки Ломакина сержанты взвода попросту забыли. Старший сержант Беглов с бешенством в глазах посмотрел на Прошку, но ничего поделать уже не мог, так как был по горло занят организацией дивизионного концерта художественной самодеятельности. Но его злобная натура все-таки взяла вверх, пробегая мимо этого растяпы чмыря, он хрипло приказал:

- Ну, ты, пацаненок, пока я организую художественную самодеятельность дивизии, займись-ка очисткой от грязи и пыли корпуса нашего танка.

Но увидев, как радостно заблестели глаза рядового Ломакина, тут же добавил с сержантским ехидством:

- Только чистить корпус танка тебе придется белым носовым платком и зубной щеткой.

Первый раз в жизни, войдя в танковое депо, рядовой Ломакин замер на пороге от величайшего удивления, в течение нескольких минут рассматривал шедевр танковой промышленности, танк Т-100. Танк был раза в полтора выше его роста, имел широкие гусеницы, длинную и толстую пушку и какую-то угловатую пушечную башню. Вдоволь налюбовавшись этим красавцем, Прошка еще раз прошелся вокруг него и внимательно осмотрелся кругом.

Рядовой Ломакин оказался единственным живым человеком во всем танковом депо, где стояли тридцать совершенно одинаковых средних танков Т-100. Из всех танков, находившихся в этом депо, по душе Прошке больше всего пришелся один только танк, который стоял с правого фланга и выглядел какой-то недомытой и не до конца вычищенной машиной. Подойдя к танку, Прошка ласково погладил рукой по его броне, а затем направился в подсобное техническое помещение, расположенное за кормой танка. Там он переоделся в рабочую робу, которая когда-то была танковым комбинезоном, набрал ветоши и направился к своему Т-100, чтобы приняться за порученную работу.

Занимаясь мойкой и чисткой танка, Прошка первым делом научился с разбега вспрыгивать на корму танка и попытался тем же прыжком нырять в горловину люка танковой башни, как настоящий танкист.

Но нырка в люк башни танка, как ни старался Прошка, у него не получался! В каждом прыжке он головой бился о что-то, но внутрь танка не попадал!

По давней дивизионной традиции бойцы, которые вскоре должны были стать танкистами, быть включены в экипаж того или иного танка, должны были быть ему официально представлены. Знакомство с танком производилось приложением ладони нового танкиста к танковому корпусу, а ИскИн танка должен был имя этого бойца официально записать в состав его экипажа. Только после выполнения этой церемонии боец становился танкистом и получал право допуска ко всем внутренним помещениям и отсекам танка. Но в виду того, что старший сержант Беглов, командир танка, спешил на репетицию художественной самодеятельности, то он забыл о проведении такой церемонии. Поэтому танк отказался признавать рядового Прошку Ломакина своим человеком, официальным членом экипажа, внутрь себя, не допускал.