Андрей Лобанов - Лейтенант с линейного крейсера «Измаил»

В мгновение ока русалка преобразилась. И куда только тина и зелень подевались? Золотистые волосы рассыпались по груди, плечам и спине, милое личико, голубые глаза, гладкая и нежная кожа, изящный хвост.

— И все время ты, Алеша, нам шутить мешаешь, — надула губки русалочка.

— Извини, красавица, некогда нам, — ответил Алеша. — Олень, Медведица и Умка в беде, спешим на выручку. Баба-Яга их захватила…

— Ой, ужас какой! — всплеснула руками русалочка. — Надо водный народ предупредить!

И она нырнула в полынью, а богатырь тронул мотоцикл с места.

— А почему она так преобразилась? — спросила Катя.

— Так ведь это водный народ, а не нежить, — объяснил богатырь. — Если кто не по своей воле тонет, его русалки и водяные этого народа могут спасти. Ну не на берег вытащить, а жизнь оставить. Если мужчину русалочка целует, он водяным становится, а если водяной женщину, она в русалочку превращается. И одно условие есть. Если такой вот водяной или русалка вспоминают свое имя, кем они были до того, как под воду попали, то опять в людей превращаются. А если какой молодец поймает русалку, когда она в Небесное зеркало смотрится, то, считай, такое счастье привалило, о котором и мечтать не мог. И жену верную получает, с которой никто сравниться не сможет, и все что душа пожелает просить можно, все пожелания сбудутся.

Но есть и другие русалки и водяные — нежить. Это кто сам себя жизни лишил, в омут бросился или кого водный народ спасти не успел. Вот с этими лучше не встречаться, утащат под воду. А водный народ озорничает так, нежитью прикидывается. Подманила бы эта русалка тебя к себе, окатила бы с ног до головы водой и была бы такова.

— Хулиганка! — рассмеялась Катя.

— Озорница, — поправил ее Алеша.

У избушки на курьих ножках тоже шли приготовления. И Олень с Большой Медведицей и Умкой невольно впали в уныние. На поляну выкатился мотоцикл с тремя волками, а следом за ним выползли четырнадцать «Тигров» и три десятка немецких полугусеничных бронетранспортеров. В танках были лешаки, а на бронетранспортерах вперемежку ехали лешие и кикиморы. Затем двенадцать полугусеничных тягачей притащили немецкие зенитки восемьдесят восемь миллиметров, и лешие деловито установили их вокруг избушки на курьих ножках. Пешие лешаки деловито готовили завалы вокруг поляны.

Сорок разбойников и Абу-Хасан, как личная гвардия Бабы-Яги и Бармалея, отогревались в шатрах. Зато сама Баба-Яга и Бармалей с самодовольным видом прохаживались по поляне и командовали приготовлениями.

— Ничего у Деда Мороза на этот раз не выйдет, — самодовольно сказала Баба-Яга. — Никакие семь, никакие тридцать три богатыря не помогут! Они-то думают, что у нас все как прежде, одни «Тигры», а у нас еще Королева Стужи в запасе имеется. Как выпустит она свое воинство! А это кто еще?

Среди суеты леших и кикимор, растерянно озираясь, пробиралась живописная, но насквозь промерзшая компания. Первым шел дородный господин в длиннополом сюртуке поверх камзола, в коротких панталонах, чулках и башмаках, с очень длинной бородой. Рядом с ним суетился тощий человечек во фраке с помятой манишкой, панталонах, чулках и башмаках, с нелепым колпаком на голове. Следом ковыляли лиса, изображавшая хромоту, одетая в нелепое платье и горжетку, и кот, изображавший слепого, одетый в потертые брюки и фрак. Лиса и кот тащили за собой связанных кукол. Одну деревянную с длинным носом и три обыкновенные.

— А вы кто такие? — грозно вопросила Баба-Яга. — Что за бродяги?

— Это я-то бродяга? — возмутился бородач. — Да я сам Карабас-Барабас! Доктор кукольных наук, именем Тарабарского короля!

— Так бы сразу и сказал, что ты Карабас-Барабас, — подбоченилась Баба-Яга. — Слышали про такого! И нечего нас этим тарабарой пугать! А эти кто такие?

— Это мой верный слуга и клеврет Дуремар, — ответил Карабас-Барабас.

— Мое почтение, сеньорита! — приподнял колпак Дуремар.

— А это — «Калек-дуэт» лиса Алиса и кот Базилио. Суперзвезды шоу-бизнеса… в перспективе.

— А связали кого? — спросил Бармалей.

— Конкуренты… — прошипел Карабас-Барабас. — Мальвина так вообще себя Примадонной вообразила. Буратино и Пьеро — продюсерами были, а Арлекин в композиторах подвизался. Даже песню о самом себе сочинил: «Ах, Арлекино, Арлекино, / Нужно быть смешным для всех, / Арлекино, Арлекино, / Есть одна награда — смех!» Тьфу, уши мои бы этого не слышали!

— Наглец, — только и сказала Баба-Яга.

— Нахал! — согласился Бармалей. — Вот что, дружище, Карабас-Барабас, запихивай этих продюсеров и Примадонну в клетку к Оленю, Медведице и медвежонку, а сам заходи к нам в избушку, отогреешься…