Олег Верещагин - Песня горна

Коллежский советник снова ни на миг не удивился – или не выдал удивления? Он только подтвердил:

– Не вся. Но вся, которую ты будешь знать. И вся, которую ты сможешь в случае чего выдать. А дело – дело и впрямь очень важное. – Болховитинов постучал пальцем по столу. – Само по себе оно совершенно уголовное – типичное «убийство человека, не достигшего частичного либо полного совершеннолетия, отягощённое изуверскими мотивами и исполненное с особой жестокостью»… в здешних формулировках это звучит несколько иначе, но всё равно – смертная казнь. Однако нам стало известно, что эти сектанты как-то связаны с южанами. Те чувствуют, что их скоро добьют, поэтому судорожно строят последние укрепления из любой грязи, которая подворачивается под руку. И тогда на уголовщину накладывается политика, а в исполнении фанатиков это – смертельный состав… Не буду от тебя скрывать – год назад нами была уже сделана попытка такого внедрения. Тогда наш юный агент пропал без вести, а летом было найдено его… тело. – Болховитинов постучал беззвучно по столу сцепленными пальцами и добавил: – Его звали Юра… Юрий Болховитинов. Юрий Максимович Болховитинов.

– Болх… – подавился Денис и расширил глаза, в которых что-то дрогнуло, словно огоньки свечей на ветру. Коллежский советник спокойно объяснил:

– Юра был моим сыном, тогда – ровесником тебя нынешнего. Лицеист, спортсмен… Он очень гордился заданием и очень серьёзно готовился. Но он жил на каникулах в сеттельменте Верного… и, видимо, чем-то выдал себя. Может быть, кто-то узнал его. Может быть, он что-то сделал, сказал не так. А может быть – ничем и не выдавал, и не узнавал его никто, а просто он в последний момент не сумел связаться с нами. Так или иначе – он погиб. Я не сразу его, найденного, опознал.

Болховитинов замолчал. Молчал и Денис. Не от страха – от жалости к незнакомому Юре и коллежскому советнику. Настаивать на том, чтобы «знать больше», чтобы его «не использовали втёмную», Денис не собирался. Зачем? Всё правильно. Дед Дениса, рассказывая внуку во время их нечастых встреч о своём прошлом, не раз упоминал принцип, по которому жил всю свою боевую жизнь – и благодаря ему, утверждал дед, остался жив: «Лучше перебдеть, чем умереть радостным отпимистом!» И как раз в эту минуту – Денис удивлённо качнулся на стуле – Болховитинов снова заговорил:

– Ты уедешь к деду. Он с радостью примет внука погостить. Думаю, школу ты потом наверстаешь?

– Д… да, – Денис посмотрел на дверь. – Я… я хотел спросить…

– Если ты скажешь «да» – то они подпишут согласие, – ответил коллежский советник.

– Я приведу их?! – Денис вскочил, как подброшенный пружинами. Болховитинов наклонил голову, и мальчишка выскочил наружу, начисто забыв обо всех своих огорчениях, которые были только что видны по его лицу. Было слышно, как он, не сдерживаясь, загорланил по-немецки – видно, недавно учил или сам или на уроке пения –

Коллежский советник ДРУ РИ Максим Несвидович Болховитинов прикрыл глаза ладонью и тяжело вздохнул…

Северная, пять, тому, кто откроет, сказать: «Солнце упаковали».

Денис ещё раз повторил про себя эти слова и велел себе перестать. Хватит, теперь он это забудет только вместе с головой.

Он уезжал в ночь на Корочун – с 22 на 23 декабря. Никто не подгадывал этого специально, просто так получилось само собой… если вообще хоть что-то может «получиться само собой», когда речь идёт о Свете, о Тьме, о Солнце…

Идущий на север, к Балхашу, проходящий из Верного автобус был практически пуст, и на всём отрезке от строительства струнника до Седьмого Горного в него никто так и не сел, кроме Дениса. Да. Его не выбрасывали с парашютом, он не высаживался с подводной лодки и не переползал границу с ножом в зубах и капсулой цианида в воротнике. Он просто сел в проходящий днём через Седьмой Горный рейсовый автобус и поехал. Помахав в заднее окно немаленькой толпе, собравшейся его провожать «к деду». А потом… потом вышел на повороте к Лихобабьей, где ждал небольшой и совершенно неприметный фургончик, в котором Денис задержался на каких-то полчаса. Затем вышел и дождался на обочине за кустами – фургон тут же уехал в сторону Балхаша – следующего автобуса, уже ближе к вечеру.

И мальчишка, сидевший сейчас в хвосте разболтанного «рейсовика» в обнимку с небольшой потёртой сумкой, на Дениса был совершенно не похож.