Андрей Орлов - Столица Сибири 2029. Берег монстров

Тяжело сопя, я взобрался на вершину. За скалой сомкнулись несколько вертикальных плит. Между плитами притулился наш рукотворный домик – воплощение мечты бездарного архитектора. Я потащился к дому, напевая под нос: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».

– Что такое бронепоезд, Карнаш? – высунулся из-за плиты бледный Кузьма. За девять месяцев этот хулиганистый шкет совсем не изменился – как бы даже меньше не стал. Сметливая мордашка немного округлилась, волосы отросли до лопаток (он никого не подпускал к себе с ножницами). Он щеголял стоптанными бутсами, пухлой курткой из брезента и смешной шапочкой, похожей на «пирожок» члена Политбюро ЦК КПСС. В этом объемном наряде он смотрелся вообще коротышкой.

– Начать с того, Кузьма, что для начала ты должен выяснить, что такое поезд. Рельсы, шпалы, вагон-ресторан… – проворчала белая как мел Ольга, выбираясь из-за скалы. Время одеться по форме у нее имелось – приближение «неизвестных» мы обнаружили не в последний момент. Я невольно залюбовался своей девушкой – стройной, нестареющей. Отмытые черные волосы (намедни в нашей «больнице» был банный день) выбились из-под шапочки. Она смотрелась отлично, и никого тут не волновало, что Ольге Черушиной уже далеко за тридцать. Даже куртка, сшитая собственноручно из брезента, смотрелась элегантно и с претензией на стильность. Автомат в изящных ручках тоже не казался жутким анахронизмом.

– Сама ты шпала, – проворчал Кузьма, неприязненно покосившись на «приемную маму». – Я знаю, что такое поезд. Когда я был маленьким, я заходил по делам на вокзал «Новосибирск-Южный». Там было много перевернутых вагонов. Даже паровоз валялся. Я с него еще блестящую табличку оторвать пытался…

Беседа как-то не клеилась. Все собрались на краю утеса, смотрели вниз, где неприкаянно болтались под скалой обгорелые доски. В событии имелось что-то знаковое, но других подсказок в голове не было.

– Да уж… – запнувшись, пробормотала Ольга и выразительно глянула в мою сторону. – Премию Мира мы точно не получим.

– Нашла о чем печалиться, – фыркнул я. – Будем считать, что провели показательную тренировку. А что мы должны были делать? – возмутился я. – Лапки поднять? В дом пригласить? Они же первые начали. Классические бандюки, на них клейма ставить негде…

– Да ну их, – вздохнула Ольга. – Все понятно. Просто не по себе. Много месяцев не видела, как умирают люди… А тебе, Карнаш, – она строго свела выщипанные брови – нужно развивать навыки работы в команде.

– Замечательно, – восхитился я. – Мало того, что я виновен во всех мировых процессах, так еще не умею работать в команде. Ты не перебарщиваешь, дорогая?

– Но ты же забыл про нас? – настаивала Ольга. – Ты был занят своим делом, бегал там внизу со своим пулеметом… Ты как футболист нашей сборной, которому плевать на команду, он бегает по полю, никому не пасует и озабочен лишь тем, чтобы самому отличиться и чтобы все видели, какой он крутой. И чего уставился? Снова скажешь, что Бог на женщине отдыхал?

Я давно уже понял, что понятие «с милым рай в шалаше» – полная фигня. Никакая гибель мира не переделает женщину. Но сегодня ссориться мне не хотелось.

– Ну, вы поговорите, – ехидно проворчал Кузьма и побрел на свою «голубятню», вычесывая вшей из шевелюры.

– Ногти не забудь постричь, – бросила ему в спину Ольга, – ты обещал. А то скоро в лемура превратишься.

– Ага, щас, – Кузьма даже не удосужился обернуться.

– Ладно, замнем… – Ольга расслабилась, соорудила жалобное личико и зарылась носом в мою «суровую» куртку из неразрываемой дерюги. Я тоже ее обнял, накрыл нас обоих своим капюшоном. Несколько минут мы стояли на промозглом июльском ветру, набираясь спокойствия. Другая женщина мне не требовалась. Временами она бесила, выводила из себя своими колючими язвами, претензиями и придирками, но это было нормальное явление. Надеюсь, я ей тоже был небезразличен. Не зря же она заявила девять месяцев назад: всё, мол, шабаш, я нашла человека, которого буду бесить весь остаток своей жизни…

– Мы что-то делали? – прошептала Ольга, поднимая на меня печальные глаза. – Ну, пока не приплыли… эти. Уже не помню…

– Что-то делали, – согласился я. – Ты встала не с той ноги, у тебя было паршивое настроение, ты ворчала, что отдала мне лучшие девять месяцев своей жизни, а я это не ценю, и даже кровать у нас хромая…

– Да, – вспомнила она, – я хотела разобраться с тобой раз и навсегда – ты действительно разозлил меня своим наплевательским отношением ко мне. Но эти пираты все испортили, уже не хочу…