Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля

Лунатик единственный скрашивал жизнь здесь. Обычно он вел себя довольно тихо, но как только его настроение становилось откровенно поганым, это был сигнал к началу «путешествия». В течение нескольких дней он бредил и метался, так что приходилось его привязывать. Он называл окружающих странными именами, с кем-то разговаривал. Мог лежать неподвижно с открытыми глазами. Путешествовал.

А после пробуждения, когда Лунатик приходил в себя настолько, что его можно было отвязать и перенести в инвалидную коляску, заменяющую здесь стул, он рассказывал бесподобные по красоте истории, которые все с интересом слушали… В них было все: эпические сражения и космические перелеты, храбрые герои и могучие правители, события глубокого прошлого и далекого будущего. Но больше всего нравились истории, в которых описывалось безмятежное существование в окружении цветущей природы. К сожалению, подобные звучали редко…

Алексей тряхнул головой, опустился на четвереньки и достал из-под кровати защитный костюм и противогаз.

Расстегнув нагрудный карман рубашки, он вынул весь свой боезапас — единственный оставшийся патрон. Много раз он задавался вопросом, кому он предназначен — ему, одному из его товарищей или кому-то с поверхности? Ответа не было, но, по крайне мере, это была его защита там, наверху.

Зарядив пистолет и собрав все необходимое, Алексей облачился в комбинезон и направился к выходу.

У двери, прислонившись к ней ухом, замер старик. Его голову обрамляли седые спутанные волосы, выбивавшиеся из-под тряпки, которой была обмотана голова. Одет он был в облезлый ватник и продранные в нескольких местах матерчатые штаны.

— Кого слушаешь, отец? — негромко спросил Алексей.

— Шаги его слушаю, — скороговоркой ответил Проповедник.

— Чьи, Апокалипсиса? — с улыбкой оттеснив деда в сторону, Алексей принялся искать по карманам ключ.

— Господа нашего шаги слышу, дурень. А ты-то, стало быть, не слышишь, значит, нет в тебе Его искры. А во мне целый костер горит, святой огонь, очищающий. Жжет изнутри, заснуть не дает, — все тараторил и тараторил старик. — Призывает на службу меня. Вот сменю рубище на святое одеяние и пойду дорогой Его, дверь искать в чертоги Его.

— И где она, эта дверь? — хмыкнул Алексей.

— Везде! Везде, где только можно! — Проповедник неопределенно махнул рукой в сторону, после чего внезапно перешел на шепот:

— Легко ее узнать. Сама по себе невзрачная, но семь запоров на ней, а открывается только одним ключом.

— Наверное, не этим? — Алексей, наконец, нашел, что искал, и принялся отпирать дверь.

— А что если как раз этим? — прищурился старик. — И это как раз та дверь и есть?

— Я в нее лет двадцать уже вхожу-выхожу, и никого пока не нашел.

Проповедник несколько секунд сверлил Алексея взглядом, после чего глубоко вздохнул и отошел к стене.

— Лысый, ключ возьми! — прокричал Алексей в темноту и повернулся к старику: — Ну, так благословишь, отец?

— Бог троицу любит, — пробурчал Проповедник и скрылся во мраке.

Пройдя несколько технических помещений, Алексей поднялся из подвала и остановился у окна. Снаружи шел дождь. Тучи затянули все небо, скрыв и луну, и звезды. Погода была неподходящая, но выбирать не приходилось.

Выбравшись через окно на улицу, Алексей прошел к парадному входу и навалился плечом на забаррикадированную изнутри дверь. Удовлетворившись результатом, он хотел было продолжить путь, как вдруг его взгляд упал на до боли знакомую потертую табличку у входа: «Псих…рич..к.я ольн… № 3 им. В. А. Ги……….». «Номер три… троица… Бог любит… Не здесь та троица, которую он любит?», — промелькнуло в голове у Алексея. Он развернулся и пошел на юг, к реке.

Пройдя через депо, заполненное ржавыми остовами навсегда остановившихся трамваев, он вышел на набережную. Бросил взгляд на запад. Из-за стены дождя практически ничего не было видно, но Алексей знал, что в той стороне, за полосой разросшихся деревьев, находится «Матросская тишина», бывшая тюрьма.

Из этого жуткого места порой доносился оглушительный лязг, слышный даже в подвале больницы. Но чаще — глухие, сдавленные вопли тамошних обитателей — «матросов», как их называл Алексей. Сам он их видел только пару раз, издалека, а вот Лысый как-то раз вернулся после встречи с одним из них едва живой от страха.

Отвернувшись, Алексей побрел вдоль реки на северо-восток. По правую руку виднелись громады выступающих из мрака зданий. Сколько раз он думал бросить все и пойти, куда глаза глядят, на поиски чего-то, способного улучшить его жизнь. В последнем рывке углубиться в мрачный лабиринт. Алексей поднял голову к небу. Капли дождя стекали по стеклам противогаза, словно слезы.