Сергей Сезин - Провозвестник Тьмы

И эти видения… Я, конечно, пока болезнь не притихла, много чего видел. Бывало и страшное, бывало и не очень. Чаще всего мне чудилось, что я потерял дочку в каком-то бытовом эпизоде и ищу ее. Жену я тоже видел в видениях старого времени, но не в таком ракурсе. Как-то отстраненно. А вот от потери дочки бывал не в себе, и, увидев, что потерял ее на рынке в Краснодаре, бегал искать ее по новороссийским улицам. Болезнь, что же тут сделаешь. Когда она притихла, я научился смотреть на это уже без нервной реакции. Ага, видишь это? Правильно, уже обед, пора таблетку кушать. Да и редко уже такое было. Как говорили врачи – инкапсулировалось все это.

А теперь что – опять вернулось, и в новом антураже? Тема новая, причем сильно разнообразная – поля смерти. Поля битв, вырезанные города и села, города, вымершие явно от каких-то болезней.

География весьма широкая. Исландия, Шотландия, Польша, страны бывшей Югославии. Отчего я это узнавал – ну, читал я много. И телевизор не забывал смотреть. И что-то мне как бы подсказывало, что это не безымянное поле битвы, а именно Ведрошское побоище.

Что это за битва? Сейчас малоизвестная, на Митьковом поле около Дорогобужа. 1500 год. Легла там вся литовская армия, попав в кольцо. На Руси тогда правил Иван Васильевич, прозванный Грозным, а в Литве верховодил великий князь Александр. Это не тот Грозный, про которого вы подумали, это его дед. Он тоже Казань брал, Новгород брал и много чего другого, что и внук делал, только его не помнят. Больно внук его затмевает. А ведь этого внука могло и не быть. Там тоже интересная история вышла, но о ней потом…

Ну ладно, коль уж так просите, расскажу и об этой истории. После неизвестного Ивана Грозного правил его сын Василий Третий, который все же добился, чтобы хоть некоторые страны за рубежом его царем называть стали. Еще он отвоевал Смоленск – к крайней досаде соседей. Несколько раз он чуть не завоевал Казань, но его воеводы при этом так оскандалились, что я вполне понимаю его сына, который потом их детям головы рубил. Ну вот представьте себе – подошло войско к Казани, то есть к столице вражеской, стало по Казани бить из пушек. Казань испугалась и ворота открыла. Все. Не нужно будет воевать за нее!

Извините, в глотке пересохло. Передайте мне, пожалуйста, вот ту бутылку. Спасибо.

А воеводы устроили пьянку. Город стоял с открытыми воротами, стоял и ждал, пока воеводы протрезвеют. Потом казанцам надоело видеть такое невнимание к себе и долгое ожидание погрома и насилия, они ворота и закрыли. Все. Шанс упущен. Впереди еще двадцать лет борьбы, пяток походов, набеги казанцев на пограничье и сумасшедшие усилия по постройке Свияжска, копанию подкопов и подрыву стен, а затем кровавый штурм 1552 года. «А все, господа, делалось хмелем. Пропили город воеводы». Это сказано не про Казань, но очень подходит.

Но я отвлекся. У Василия детей долго не было. Совсем. Это и сейчас, при возможности детей из пробирки, чрезвычайное бедствие для семьи, которая хочет детей. То есть нормальная семья, а не для рекламы. А царю дети обязательны. У него ДОЛЖЕН быть наследник мужского пола. Подойдут и девочки, ибо их можно замуж выдать и получить союз с другим владетелем. А тут детей совершенно нет. Идут уже десятилетия, а никак. У Василия есть два младших брата, но как не хочется, чтобы их род продлился и в Москве сел. Вот он и запрещал, как старший в семье, братьям жениться. А время идет, и так можно вообще династию угробить – чтобы у всех троих детей не случилось. И ничто не помогает – ни молитвы, ни подношения монастырям. Нету детей.

И тут, после многих лет напрасных надежд, Василий видит племянницу одного литовского князя, Михаила Глинского. Тот в свое время перешел на московскую сторону, а дальше опять назад захотел и был пойман, когда бежал назад. По-моему, он тогда еще в тюрьме сидел. И вот Василий решил пойти на крайне сложный шаг. Развестись с женой, с которой двадцать лет прожил, жениться на другой (а ему уже сорок шесть), – а что скажут подданные? А что скажет церковь?

Жену Соломониду насильно отправили в монастырь, церковь также принудили дать согласие на развод и новый брак при живой прежней жене, народ тоже замолчал. Не знаю, пришлось ли отдельным болтунам языки укорачивать или нет. А детей и от второго брака нет! Вот и впору подумать о проклятии каком-то. Потому что у царя Василия совесть не совсем белого цвета была. Потому что был у него соперник с правами на престол, которого в тюрьме уморили. Братьев он утеснял в праве жениться, жену загнал в монастырь с применением физической силы. Назначенный на это боярин постарался с согласия Василия.