Дмитрий Минаев - Пацифист

– А ко мне? Что ты испытываешь ко мне? – с вызовом посмотрела на меня Мара, соблазнительно изогнув своё шикарное нагое тело.

Тогда я не сообразил, но потом, прокручивая в голове этот момент, мне показалось, что в её словах сквозила надежда… Вот только на что?

Но в тот миг мне было не до этого. Я лихорадочно размышлял. Какое у меня чувство к женщине, которая гораздо старше меня? Проклятье! А я ведь даже над этим даже ни разу не задумывался!

Вот гадство! Ведь буквально кожей… Да что там! Каждой клеточкой организма чувствовал, что ответ на этот вопрос для неё чертовски важен. Можно сказать, жизненно необходим.

А я… У меня вообще, похоже, все чувства не так, как у людей! Сильно притуплены… страх, голод, жажда, боль… А тут ещё любовь какая-то… Да я о ней, можно сказать, только сейчас первый раз и задумался по-настоящему.

– Почему ты молчишь? – голос Мары дрогнул.

И тут меня, будто молнией шарахнуло, и я выдал:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Серебристый смех был мне наградой:

– Неплохо для начала, но вряд ли какой девушке понравится. Седая старина, да к тому же ещё общеизвестная!

– Но это же – классика! – вступился я за Пушкина, – И потом, какая же это древность?!

Смотришь на звезды, Звезда ты моя! О, если бы был я

Небом, чтоб мог на тебя множеством глаз я смотреть.

– прочитал я с выражением на русском, мог бы и на греческом… так, наверное, было б круче… Но к чему выпендриваться? – Вот это – древность!

– И что это такое?

– Стихи… древнегреческие… Их приписывают учёному и писателю Платону… О нём ещё Ломоносов писал.

– Как много ты знаешь… А поновее ничего нет?

– Ты любишь стихи?

– Их все девушки любят, сам убедишься, когда будешь их завоёвывать.

– Стихи?

– Да нет, – вновь рассмеялась Мара, – девушек!

– Хм-м… А такие подойдут?

В черноте электронной экрана,

В рубке новый встречая рассвет,

Вижу я твой чарующий образ

Среди россыпи звёзд и планет.

Мы ещё немного поговорили о поэзии, поболтали о других пустяках, и я наконец решился задать мучивший меня вопрос:

– Мар, я что-то не совсем понял… ты сказала "завоёвывать девушек"… Это как, с бластером в руках что ли?

И живо представил, как это будет выглядеть со стороны. Подхожу к объекту захвата… Стоп, а что дальше-то делать… Видел выражение "снять девушку"… Что, как часового что ли?

Стоило на секунду отвлечься, как Мара, согнувшись в три погибели, тихо повизгивая и похрюкивая, сползла по стене. Чего это она?

– Лёш, я умираю… Ну нельзя же так!

– А в чём дело? – не на шутку перепугался я.

Пригляделся повнимательнее… Да нет, вроде ничего фатального… организм в норме… состояние стабильное…

– Лёша-а-а-а, – наконец протянула подруга, размазывая по щекам слёзы, – Ты смерти моей хочешь?

– Да что такое? – удивлённо развёл я руками.

– Я-я-я… Я в жизни так никогда не смеялась! – с трудом выдавила она и расхохоталась.

А-а-а, это мы так шутки шутим. А я уж бог весть что подумал… И сквозь смех и слёзы женщина мне поведала, что "завоёвывать", как и "снимать" – это всё образные выражения, каких и в русском, и в других языках превеликое множество.

– Лёш, ты, прям, совсем дикий, – сочувственно вздохнула моя любовь, взлохматив рукой мне волосы, – Маугли!

Во! И я то же самое хотел сказать, рано мне ещё в человеческое общество. Другое дело – армия. Там тебя и поднимут, и накормят, и работу дадут, и "отобьют"… в смысле уложат спать вовремя, по команде "отбой". Во всём порядок и строгая субординация. Это мне нравиться.

Уж если начинать сживаться с людьми, вооружённые силы – самое подходящее для этого место, где всё регламентировано. Простая и надёжная система. Всё по уставу, а выучить его и научиться выполнять, мне – раз плюнуть.

Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

– Ты там не заснул? Мы ждём ответа! – напомнил Дёмин о своём присутствии.

Да помню я, помню… И пары минут не дадут подумать!

И что им сказать… А-а-а, была – не была!

– Вам, господин полковник, как, честно ответить или соврать?!

От такого резкого поворота все сидевшие за столом офицеры несколько секунд дружно хлопали глазами, потом начальник корпуса, ухмыльнувшись, откинулся на спинку стула:

– Валяй, как получится, а мы послушаем!

Ну что ж, была бы честь предложена, поэтому я рубанул правду-матку:

– Другой на моём месте непременно начал с того, что хочет служить из чувства патриотизма, потому что любит свою Родину, и всё такое… Для меня же это просто красивые слова, значения которых я не совсем понимаю.