Сергей Кусков: Телохранитель ее величества: Страна чудес

«Сорок четверки» покраснели, но смолчали.

— Потому, что вы — дуры! — выплюнул я.

— Оливия, звезда моя, — вновь обернулся я к черненькой, — скажи, сколько подразделений за последние дни повесили себе лычки хранителей?

Та скривилась, но ответила:

— Три.

— А сколько хранителей «ушло»?

— Два! — ответил я за нее. — Два взвода! При этом взвод Афины вот-вот реабилитируют и вернут. Почему тянут — не знаю, но решения об их переводе в резерв не было и нет. Лишь временное отстранение. То есть, — я вновь перевел глаза на «сорок четвертых», — хранителей в данный момент НАБИРАЮТ!

— Солнце, — вновь обернулся я к главе опергруппы ее высочества инфанты, избрав ее на сегодня девочкой для битья, — скажи, как ведет себя молодое пополнение?

Вновь обвел глазами всех присутствующих. Кажется, ситуация выровнялась. Все признали правомочность моих аргументов, что они как минимум имеют право на существование, и слушали с предвкушением, ожидая, чего еще выкину.

— Я не варюсь в вашей каше, но давайте отвечу? Хорошо они себя ведут. Все приказы выполняют, не хорохорятся, не ерепенятся, никого из себя не строят. И здесь, на базе, ведут себя так, будто одни из нас, в смысле них, — обвел я рукой вокруг, имея ввиду резерв. — Никакого высокомерия! Если я не прав, поправь? — повернул я голову к Мамочке.

Та смотрела с благодушием, ей было откровенно плевать на какие бы то ни было проблемы хранителей, и мою речь она с самого начала слушала с улыбкой.

— Да нет, все правильно. Хорошо себя ведут.

Я улыбнулся.

— Вот видите. Больше скажу, любая из вас… — И принялся тыкать пальцами вокруг, во всех подряд. — …Вот ты, ты или ты, например. Или ты. Если любая из вас допустит ошибку, или потребует повышенного внимания, или поведет себя по отношению к НЕ-хранителю как-то неправильно, мигом очутится на месте сорок четвертого взвода. Мгновенно, это не будет даже обсуждаться, и никаких шансов на восстановление ей не дадут. Офицеры закрутили гайки, закрутили серьезно, но вы этого не заметили. Даже ты знаешь об этом! — вновь повернулся я к Оливии. — Даже ты в случае чего полетишь с Олимпа вниз! Не так?

Та нехотя опустила голову.

— Вот только ее не тронут, и ее камаррадас-героев, умиравших за принцессу — им простят все. Найдут другую работу, но не унизят, — кивнул я на Мамочку, и та тоже опустила голову. — А в остальном все вы — под прицелом. Былой воли, былой демократии и былых привилегий больше нет, вы все отныне — никто. Такие же, как остальные. А самое смешное, что все вы об этом знаете, но вслух говорю отчего-то один только я.

Вы же вместо того, чтобы обсуждать такую глобальную новость внимательно наблюдаете за действиями «этого дурачка Ангелито», «проклятого скотину» и вообще «скверного человека, ради опытов над которым вышвырнули целый взвод наших товарищей», не обращая внимания больше ни на что. Вам не кажется это странным?

И вновь тишина. А что им сказать, этим девочкам? Дуры, все они дуры. Просто в разной степени. Оттого и пришлось привлекать самых авторитетных из хранителей — у тех ума должно быть чуток поболее.

— Есть такой прием в управлении массовым сознанием, — продолжил я, — отвлечение внимания. Вам всем мастерски отвлекли внимание, заставив сжимать кулаки в злости, что какой-то выскочка, пришлый мальчик, обижает ваших девочек. Вы поносите его, ненавидите, сочувствуете бедному сорок четвертому взводу… А тем временем сеньоры Морган и Тьерри все больше и больше уравнивают ваш статус с остальными и лишают былых привелегий. Красиво, неправда ли? Это старая технология, ей не века даже, тысячелетия. Но оказывается, она до сих пор актуальна. Как в масштабах страны, так и в масштабах маленького тесного коллектива.

— Вы — тупицы, — вновь обернулся я к противницам. — Не дуры даже, похуже. Вы не поняли главного, что не я цель интриги. Цель — вы. Офицеры решили демонстративно уничтожить один взвод высокомерных сучек, пожертвовать им, чтобы остальные притихли и сели на пятую точку. А я… Я всего лишь орудие вашего истребления. ВАШЕГО, девочки. А не вы — моего.

Я должен был поставить вас на место, показать ваш взвод с самой неприглядной стороны. Продемонстрировать всем, ПОЧЕМУ они от вас избавились. Вы же, вместо того, чтобы играть роль несправедливо обиженных бедных овечек в первый же день начали унижать маленьких. Что офицерам и требовалось.

Я подался вперед и зарычал, чувствуя, как глаза мои наливаются кровью:

— Я никогда не дам в обиду своих девочек, понятно?! Я никогда не брошу своих в беде! Не позволю над ними издеваться! И если надо будет убить — убью! И вашей подруге повезло, что я ее всего лишь покалечил!..