Александр Шевцов: Мы из будущего

Следопыты оторопело наблюдали за действиями приятеля. Улыбаясь, Борман медленно пошел к офицеру с биноклем, вальяжно облокотившемуся на капот бронетранспортера. Офицер снисходительно улыбался.

Когда до офицера осталась пара шагов, немецкий автоматчик заметил в руке Бормана гранату. Пехотинец закричал, одновременно нажав на курок. Пронзенный пулями, Борман опустился на колени и кинул гранату под бронетранспортер. Грохнул взрыв. Волна огня устремилась во все стороны, сметая все на своем пути.

— Ох, ё! — только и успел сказать Череп.

Над их головами снова заполыхало. Чуха пошел ко дну. Спирт и Череп схватили его за волосы. Когда они вынырнули, их встретила тишина.

Обессиленные, они выползли на берег. Отдышавшись, Спирт вскарабкался по склону и осмотрелся по сторонам. Этот вечер ничем не отличался от других августовских вечеров двадцать первого века. Стрекотали сверчки, квакали лягушки, притихшим стоял чернеющий в сумерках лес, пахло свежескошенной травой, сложенной в стогах в поле. Спирт лег спиной на землю и посмотрел на небо. Уже начали появляться звезды. Меж ними мерцающей точкой летел реактивный самолет.

Чуха зарыдал, сжимая озерный песок в кулаке. Череп присел на берегу, обхватив голову руками.

Всю ночь следопыты закапывали разрытые прежде окопы, захоранивая останки. Рассвет они встретили стоя перед закопанным блиндажом. Немного помолчав, развернулись и пошли в сторону мемориала. Остановились у обелиска. В списке павших на том месте, где Череп выцарапал «Борман», была выгравирована надпись «красноармеец ФИЛАТОВ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ». Череп опустился на колени.

Через ограждение мемориала перепрыгнул молодой лосенок. Пробежав несколько метров, он остановился и посмотрел большими испуганными глазами на следопытов.

Неожиданно грохнул выстрел. Голова статуи воина над обелиском разлетелась на фрагменты. Следопыты упали на землю, прикрыв головы руками. Лосенок скрылся в зарослях. Серым облачком медленно опускалась бетонная пыль.

Раздалось рычание мотора. Гипсовую ограду мемориала мощным бампером протаранил джип. Из машины вышел толстый мужик в комбинезоне цвета хаки, держа наперевес охотничье ружье с оптикой. В салоне машины играла композиция группы «Рамштайн».

— Слышь, бомжи, тут лось не пробегал? — прокричал мужик.

Следопыты перевели взгляд на обезглавленную статую солдата на постаменте. Опустилось тонированное стекло, откуда показалось личико ярко накрашенной блондинки.

— Вовик, это не бомжи, это алкаши обдолбанные. Всю страну пропили, уроды. Поехали отсюда.

Джип сорвался с места, сбив одну из плит над могилой, и скрылся за деревьями.

В небе раздался раскатистый грохот грома. Начался летний дождь, быстро перешедший в ливень. Струи теплой воды текли по постаменту, смывая пыль и грязь. Под списком имен павших воинов проступила надпись: «Никто не забыт, ничто не забыто».

Следопыты молча смотрели на нее. Затем они повернулись и пошли к выходу. У открытых ворот, оперевшись на ограду, стоял рыжий дед, в котором следопыты узнали сержанта НКВД. Проходя мимо него, Череп остановился и протянул руку. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, затем бывший сержант опустил взгляд, достал портсигар и вложил его в ладонь Черепа.

— «…на долгую память», — прочел Череп надпись на портсигаре под изображением Спасской башни и зашагал за остальными. А дед все стоял у ограды, переводя взгляд то на обелиск, то на удаляющихся следопытов.

Череп остановился и прочел надпись на фасаде дома: «Большая Посадская, дом 12». Перешагнув через кучу желтых листьев, небрежно сметенных дворником, он вошел в парадную, поднялся на второй этаж и остановился у двери под номером 41. Некоторое время стоял, собираясь с духом, затем позвонил и достал из кармана куртки разорванное письмо с оторванным уголком. Дверь ему открыла молодая симпатичная девушка.

— Здравствуйте. Демины здесь живут?

— Да. Бабушка, к тебе молодой человек.

Девушка отошла в сторону, пропуская Черепа в квартиру.

Что ты сказал? (нем.)

Подогреть воду! (нем.)