Андрей Левицкий - Новый выбор оружия

Через провал в крыше я смотрел на облака, неторопливо наползающие на звезды, прислушивался к ночному лесу. Вдалеке выли то ли волки, то ли псы, ухал филин. Слава богу, мутанты не интересовались нашим убежищем.

Свой спальник я оттащил к другой стене, засунул туда рюкзак, отошел, полюбовался муляжом: похоже на спящего на боку человека. На верхушку рюкзака нацепил кепку, покосился на Энджи: вроде бы, она спала. Но даже если нет, лежа лицом к стене, не могла видеть, что я делаю. Даже если перевернется, не рассмотрит в темноте, когда окончательно прогорит костер.

Не прошло и пятнадцати минут, как она перевернулась на спину, но глаз не открыла. Неужели решила убрать нас сегодня ночью? До чего же не хотелось в это верить!

Дежурилось так спокойно, что клонило в сон, но сегодня, похоже, предстоит бессонная ночь. Когда веки начали слипаться сами собой, я растолкал Пригоршню, вывел на улицу и прошептал:

– Прежде, чем будить ее, поднимешь меня, понял? Не хочу я, чтобы она с двумя спящими наедине осталась… Мало ли. А вот ввести Энджи в заблуждение, чтобы она думала, что мы оба дрыхнем без задних ног, не помешает. Ты поспишь, я понаблюдаю, как она себя ведет, когда мы не видим. И не хочет ли, главное, нас поубивать.

Никита тяжко вздохнул. Я продолжил:

– Да, Никита, мне тоже этого хочется. Ошибиться.

Пришлось вытаскивать из спальника рюкзак. Срубило меня, едва я принял горизонтальное положение. Казалось, только глаза сомкнул – и Пригоршня трясет на плечо.

Титаническим усилием воли заставил себя сесть, потом встать. Свернул куртку, сложил, имитируя согнутые ноги, сунул в спальник, потом – рюкзак. Передавил его посередине – это видимость талии. Вместо головы – походный казанок с кепкой. Вроде, похоже на человека. Потянулся к винтовке и вышел из развалюхи в черноту, привалился к стенке и потер глаза, глянул в оконный проем: Никита пытался поднять Энджи, она стонала, отмахивалась, но в конце концов проснулась, отошла к стене и села на четвереньки. В тусклом свете фонарика не было видно ее лица, он позволял рассмотреть лишь силуэты предметов, и это хорошо.

Ощутив мой взгляд, она вскинула голову и пристально всмотрелась в черноту – я отпрянул. Зашуршал спальником Пригоршня и, пожелав Энджи спокойной ночи, засопел.

К счастью, между кирпичами в стене обнаружилась щель, через которую я наблюдал за девушкой. Она пересела под полудохлый фонарик, я присмотрелся и с удивлением обнаружил, что она переменилась, словно с ее лица содрали пленку легкой стервозности и смазливости, нос заострился, глаза стали стылыми, цепкими, но, несмотря на произошедшие перемены, Энджи осталась бесконечно печальной.

Она то и дело вертела головой, озиралась. Встала, протопала к окну, где я недавно стоял, выглянула, но ничего не увидела в темноте. Вернулась на пост, села, поджала ноги и обхватила их. Так она сидела с полчаса, будто восковая фигура. Сначала подумалось, что она заснула – открыты или закрыты глаза, было не рассмотреть. Но вот она завела прядь волос за ухо, покосилась на храпящего Пригоршню, перевела взгляд туда, где лежал муляж, изображающий меня.

Интересно, ей видно, что там – не человек? Если присмотреться, это нетрудно заметить: он не дышит, не сопит и не шевелится. Но я вообще не храплю во сне и почти не ворочаюсь, трудно что-либо заподозрить.

Встала, подошла к муляжу, огляделась. На душе похолодело, я осторожно поднял «глок», готовый взять ее на горячем. Но девушка не целилась в меня: дуло пистолета было опущено. Просто стояла, смотрела с тоской и шевелила губами, будто разговаривала со мной.

От сердца отлегло: не собирается она меня резать. Или просто не может решиться? Подождем, что будет дальше. То ли она не желала мне вреда, то ли беззвучно высказала все, что думает, и вернулась на место.

Н-да. Все равно непонятно, друг она или враг? Вдруг девчонка просто на меня запала?

– Энджи! – позвал я шепотом.

Девушка вскочила и принялась водить пистолетом из стороны в сторону.

– Это Химик, – проговорил я уже громче.

Она уставилась на муляж, вскинула брови и прижалась к стене, готовая отражать натиск проклятого морока.

– Сопротивление бесполезно, – продолжил глумиться я. – Отложи пистолет в сторону и сдавайся. Мне известно все о твоих темных планах.

Она тихонько выругалась и сплюнула. Похоже, все-таки она выздоровела: черные круги под глазами исчезли, появился здоровый румянец и блеск в глазах. Ну, вот и славно.

– Энджи, только не стреляй, позволь мне зайти, – проговорил я с улыбкой на губах. – Там, в спальнике, муляж, я на разведку ходил.