Николай Мороз - Найти и исполнить

– Шестой этаж, – предупредила Катерина и повела Стаса за собой вверх по лестнице. Второй этаж, третий, четвертый – везде одно и то же: по три двери на площадке, пол выложен мелкой коричневой и белой плиткой, местами выбитой, местами доживавшей последние дни. Высокие потолки, высокие окна, закрытые деревянными щитами, из-за которых едва пробивается мутный свет, отчего в подъезде сумрачно, как перед дождем. Стены выкрашены зеленой краской, сверху неистребимая во все времена наскальная живопись – рисунки, признания, проклятья, среди последних много нецензурных. И гул, голоса из-за всех дверей, народ снует по лестнице вверх-вниз – суета и суматоха нон-стоп, точно от подножья к крышке улья поднимаешься.

Добрались наконец, под любопытными взглядами и шепотком за спиной, на который Катерина ни малейшего внимания не обратила. Остановилась у коричневой деревянной двери справа, достала ключ и повернула в замке.

– За мной иди.

Она потянула створку на себя, за дверью оказался длиннющий коридор, в торце он заканчивался двумя белыми дверями, еще череда дверей тянулась справа и слева. Под потолком единственная тусклая лампочка, пахнет пригоревшей едой, табачным дымом и душной кислятиной, точно в общаге. Да это самая настоящая общага и есть, только живут тут не раздолбан-студенты и не вахтовики, а народ самый разный – от младенцев до стариков. Один такой в чересчур длинных для него штанах и когда-то белой майке выполз им навстречу, постоял в дверях своей комнаты, рассматривая в полумраке лица «гостей», ухмыльнулся во весь рот и Стас учуял запах перегара.

– Катерина! Давненько тебя не видно. Нового хахаля привела, смотрю… – Дед осекся, выпрямился, узрев нашивки и петлицы на форме «хахаля», закрыл рот и убрался в свою берлогу, но захлопнуть дверь не успел. Это за него сделала Катерина, от души грохнув на ходу створкой, дед коротко буркнул что-то с той стороны и заткнулся.

Шли дальше, миновали еще две двери, когда коридор сделал неожиданный поворот. За ним оказались еще две двери и общая кухня, Стас разглядел три заставленных посудой стола, огромную плиту с дымящимися кастрюлями и людей. Две пожилые женщины и мужичок немногим моложе завистливого дедка стояли к Стасу вполоборота и смотрели вверх, на что именно – он не видел. Но через мгновение все стало понятно – раздались позывные радиостанции, а следом хорошо знакомый, тревожный и торжественный тенор диктора.

– В течение четырнадцатого октября положение на западном фронте ухудшилось. Превосходящим силам противника удалось прорвать линию нашей обороны. Страна и правительство в смертельной опасности. Наши войска ведут ожесточенные бои на ближних подступах к Москве…

О смысле слов Стас не думал, крутилось в голове одно – ведь из здесь присутствующих никому невдомек, что говорит Левитан из Свердловска, и не потому, что входит в топ-десять тех, чья судьба волнует лично Гитлера, приказавшего повесить его незамедлительно, как только немцы возьмут Москву. «Главный голос страны» тоже оружие, он сейчас сам себе не принадлежит и охраняют его, как и самого вождя, денно и нощно, ибо по приказу Сталина сводки должен читать только этот голос, и никакой другой.

Дальше грянул марш, женщины зачем-то принялись креститься, а мужичок потер ладони, подтянул спадавшие, неуловимо напоминавшие треники полосатые штаны и заявил радостно:

– Ну, вот, я же вам говорил – уже скоро. Москву со дня на день сдадут, и может, уже завтра по радио скажут «гутен морген»… – и осекся, заметив в коридоре Стаса, побледнел, взмок лысиной и убрался с глаз долой совершенно бесшумно и стремительно, точно и не было его здесь. Катерина повернула голову, и по этому движению, по дрогнувшему уголку губ Стас видел, что та едва сдерживает улыбку. Но только на миг, лицо ее снова стало бесстрастным, она кивнула перепуганным теткам и постучала в первую от поворота дверь. Просто постучала, обычно, как делают соседи, зашедшие попросить в долг соль или спички, ней открыли незамедлительно, точно только того и ждали.

Комнат за дверью оказалось две – это единственное, что успел заметить Стас прежде, чем Катерина втолкнула его в крохотный предбанник. Дверь за спиной захлопнулась, лязгнул замок, Стас услышал чей-то донельзя удивленный голос, но слов не разобрал, да и не до того было. Катерина тащила его дальше, вправо, в дверном проеме появился человек, отступил, пропуская «гостя» вперед и перебросился с Катериной парой слов. Стас услышал только вызванное законным изумлением «кто это?» и еще пару наводящих вопросов об умственных способностях Катерины. Та огрызнулась на ходу и следом за Стасом вошла в комнату, вытащила из-под круглого стола стул с высокой спинкой, уселась, откинулась с видимым облегчением и положила ногу на ногу.