Николай Мороз - Найти и исполнить

– Фриц убил, я сам видел. Пять минут назад.

– Трофимова? – Боец приподнялся на носках, посмотрел прямо перед собой и ринулся вперед, едва не впечатав Стаса в стенку окопа.

Стас обернулся на голос, но увидел только спину согнувшегося над мертвым командиром бойца. Подпрыгнул, осматриваясь – дом с выбитыми окнами остался слева, надо вернуться немного назад, но первым делом выбраться отсюда, пока все тихо. Выстрелов не слышно, рева двигателей тоже, зато доносятся голоса людей, они близко и попадаться на глаза им не следует. Первым делом надо отогреться, прийти в себя, собраться с мыслями, решить, как быть дальше. А сейчас убираться отсюда как можно скорее, прочь от крови, смерти, от своих и чужих.

Стас подпрыгнул, лег животом на край окопа, подтянулся на руках и пополз по мокрой жухлой траве. Но его дернули за ноги, поволокли обратно с глухими матюками, проклятиями, швырнули в грязь. Кто-то навалился сверху, вжимая колено между лопаток, и от удара по затылку пропали и холод, и зрение, и слух.

А вернулись от ударов по лицу, увесистых, наотмашь, таких, что, казалось, вот-вот голова отвалится. Едва Стас понял, что из беспамятства вернулся в реальность, он принялся анализировать ощущения. А те были довольно безрадостные: голова гудит, перед глазами плывет все и скачут черные мушки, руки связаны за спиной и основательно затекли, и сидеть неудобно – плечо упирается во что-то жесткое и холодное. Стас разлепил веки и поднял тяжелую голову, увидел перед собой высокого худого бойца в перехваченной ремнем шинели и заляпанных грязью сапогах. Тот пристально смотрел на Стаса, занес было руку для очередной пощечины, но заметив, что пленник пришел в себя, передумал и отошел к двери.

Более ничего зловещего поблизости не наблюдалось – довольно большая комната с провалами в стенах, там, где были окна, бревенчатые стены покрыты копотью, в потолке основательная дыра и сквозь нее виден скат крыши, тоже дырявой. У стены напротив стол – массивный, деревянный, выкрашен белой краской, местами облетевшей, местами ободранной вместе с щепой, рядом такой же табурет, в простенке над ним нависает черная «тарелка» репродуктора.

И дверь имеется, хорошая дверь, крепкая, закрыта плотно, рядом двое в шинелях и при оружии – тот, что по лицу его недавно бил и второй, ростом пониже, в плечах пошире – охрана, надо полагать. Переговариваются негромко, стоят поодаль, лиц не разобрать, да Стас особо и не старался. Переминаются с ноги на ногу, топают грязными сапожищами, поглядывают на «объект», но голос не подают, определенно ждут инструкций.

Стас шевельнул связанными руками и, осторожно повернув голову, разглядел, что упирается плечом в угол мощного кирпичного сооружения, уходящего под потолок. И очень холодного, от кирпича под слоем побелки веяло прямо-таки могильным холодом. «Печка» – догадался Стас – «это печка в деревенском доме и ее давно не топили». И вряд ли когда-нибудь снова затопят, судя по груде битого кирпича рядом со стеной у двери. Похоже, это и был тот самый дом, что он заметил еще из окопа и куда так стремился, отсидеться хотел. Вот и добрался наконец…

Дверь распахнулась с лязгом и скрипом, охрана перестала таращиться на арестованного, в дом ворвался ледяной ветер, Стас поежился от сквозняка и открыл глаза. Через порог шагнул невысокий, далеко не богатырского сложения мужик, глянул мельком на Стаса и повернулся к столу, сбросил на пол незамеченную раньше газету, принялся изучать что-то сосредоточенно. Стоял, повернувшись боком, не глядя на пленника, зато Стас рассмотрел его хорошо. Примерно ровесник или постарше, уставший, злой, заросший, лицо невыразительное, простецкое – один раз глянешь и потом в толпе не узнать. Сапоги в грязи, шинель перехвачена ремнем с портупеей, в точности как у Трофимова, справа кобура и тоже расстегнута, но нашивки на рукаве другие – золотые с малиновым на сером фоне, как и околыш на сдвинутой к носу фуражке, и тот же цвет на петлицах с тремя прямоугольниками. «Энкавэдэшник, – сообразил Стас, – их раскраска, я помню, дед рассказывал, а вот звание…». Здесь память подвела, да и не того было.

– Вот, товарищ майор, диверсанта задержали. Шел со стороны расположения противника, лейтенанта Трофимова из его же оружия застрелил, – доложил от двери боец.

Вошедший перехватил взгляд Стаса, выдернул из-под стола массивный табурет, сел, расставив ноги, принялся разглядывать «шпиона». И все молча, точно нехотя и вовсе без интереса осмотрел, проговорил скучной заученной скороговоркой: