Джон Френч: Ариман:Изгнанник

— Что она знала? — спросил человек, посмотрев в безжизненные глаза ведьмы, а затем снова на Хаакона. — Она знала, где найти изгнанника?

Хаакон закрыл глаза. Рана на щеке начинала гореть от боли. В голове росла тупая пульсация.

— Хаакон, — осторожно произнес человек. — Что она знала?

— Она встречалась с ним, — сказал Хаакон. Глаза стало жечь, ему с трудом удавалось говорить. — Но она не понимала, кто он. Изгнанник входил в банду… — воин сделал вдох, пытаясь устоять на ногах. Воспоминания ведьмы постепенно блекли: взгляд на поле боя, мимолетный взгляд назад, пара небесно-голубых глаз.

— В какую банду? — спросил человек и шагнул ближе. Хаакон снова потряс головой. — Брат, в какую банду он входил? Где она видела его?

Глаза Хаакона резко распахнулись, и его рука крепко стиснула рукоять секиры.

— Ты умер, — мягко сказал он. — Ты умер давным-давно, и я остался один.

Секира стремительно понеслась к человеку, носившему лицо Оульфа. Он отступил назад быстрее, чем кто-либо мог двигаться. Хаакон рубанул опять, и секира вонзилась человеку в грудь. Из раны заструился дым и черная кровь. Внезапно воин почуял запах пепла и опаленной плоти. Человек припал к земле, и Хаакон занес секиру для смертельного удара.

Лицо человека дернулось вверх. Посреди лба ярким красным цветом пылал третий глаз. Из легких Хаакона разом испарился воздух. Он будто горел изнутри. Лед, кровь и небо исчезли из поля зрения. Воин поднял секиру, но и она исчезла — в его руке остался лишь прах, и ему стало казаться, словно он падает. Вокруг взвихрился ветер, а мир стал осыпаться хлопьями пепла.

Череп Хаакона заполонила боль. Человек больше не походил на Оульфа, он превратился в черный огонь. На месте глаз полыхали две точки зеленого света. Хаакон шагнул вперед, из глотки вырвался вопль ярости и ненависти. Его руки исчезли в мощном вихре, когда он потянулся к глазам человека. Голову опять пронзила боль, и череп взорвался белым сиянием.

Хаакон открыл глаза. Он все еще выл, звук эхом разносился в кристаллических стенах зала. Воин лежал на каменном столе, наклоненном так, что голова находилась над уровнем ног. Цепи сковывали его запястья, горло и лодыжки. С него сняли доспехи, а кожа была покрыта спиральными символами, которые нанесли синими чернилами. По подбородку и груди стекали густые струйки крови вперемешку с желчью.

— Ты расскажешь, что узнал у ведьмы, — в поле зрения появился человек. Кожа у него была золотой, а глаза зелеными, без признаков белков и зрачков. На красных полированных доспехах красовались серебряные скарабеи, птицы и полулюди с шакальими головами. На наплечниках зашелестели полоски густо исписанных пергаментных свитков, когда человек шагнул вперед, сжимая в руке черный стеклянный нож. Позади него неподвижно высились два комплекта доспехов, из шлемов с высокими гребнями призрачным светом сияли глаза.

« Колдун », — подумал Хаакон. Ему мускулы непроизвольно напряглись. Колдун посмотрел на Хаакона и покачал головой.

— Ты расскажешь мне, — произнес он, и мягкие слова взбудоражили мысли Хаакона. В ответ воин посмотрел на колдуна и плюнул. Кислота в окровавленной слюне зашипела на нагруднике человека.

— Вы не сможете остановить нас, — прорычал Хаакон. — Мои братья отыщут его, а затем придут и за вами. Мы будем охотиться, пока вы не устанете, а когда вы ослабнете, мы порубим вас на куски и скормим сердца воронью.

Хаакон тяжело дышал, силясь разорвать оковы. Колдун покачал головой, словно сочувствуя ему.

— Ты не найдешь его, волк. Никто из твоего рода не найдет, — колдун сделал паузу и посмотрел на острие черного стеклянного кинжала в руке. — Вы не найдете его потому, что мы найдем его первыми. Мы, те, кто был ему братьями, найдем его, — он оторвал взгляд от кинжала, и Хаакон заметил в непроницаемых зеленых глазах колдуна нечто, что заставило его оскалиться. — Его судьба принадлежит нам, не вам.

— Лжешь.

— Не лгу. Твоя добыча на самом деле наша, и наша конечная цель намного важнее. Вы, псы, ненавидите нас, но мы, Братья Праха, были его братьями, его последователями, его друзьями. Он обманул нас, уничтожил и отправил в изгнание, — колдун приставил кинжал к горлу Хаакона. — Ты дашь то, что мне нужно, чтобы найти Аримана. Тебе не выстоять.

— Темные волны поглотят тебя, а поверх трупа застынет лед, — прорычал Хаакон, от прикосновения острия кинжала его мышцы напряглись. По шее закапала кровь.

— Ты способен противиться нашему искусству, твой род всегда этим славился. Но мне не потребуется ломать твой разум, — колдун медленно покачал головой. — Я должен поблагодарить тебя за то, что ты напомнил о существовании иных, менее утонченных путей к познанию.