Дмитрий Янковский: Разбудить бога

Получилось! Мои пальцы сомкнулись на чьем-то локтевом суставе, я тут же перенес вес на другую ногу и рывком бросил противника через бедро. Каково же было мое удивление, когда я ничего не увидел. Вообще ничего! Такое впечатление, словно я поймал и швырнул невидимку. И ни звука!

А нинзя на стене вновь изготовился к броску, заставив меня действовать активнее и на время забыть о немыслимости происходящего. Грохнувшись спиной на стол, я перевалился через него, едва не сбив монитор и стоявший у края макет нефтяной вышки. Сверкающее лезвие нинзя вонзилось в столешницу, хотя она была из такого дерева, что не всякая пуля пробьет.

Надо было как-то блокировать это лезвие. Нельзя же постоянно от него уворачиваться! Я ударом ноги выбил пластиковый подлокотник кресла и быстрым движением намотал на него витков пять тросика. Теперь у меня появилось серьезное преимущество перед нинзя — у него в руках тонкая стальная нить, а у меня удобный пластик, к которому накрепко примотан другой конец нити.

Я вскочил, уперся ногами в тяжелый стол и рванул трос изо всех сил. Однако справиться с нинзя оказалось непросто. Он словно врос в каменную стену, так что сколько я его ни тянул, вырвать не мог.

«Сплю», — подумал я.

В этот момент меня сзади снова полоснули ножом. Именно полоснули — длинно и неглубоко. Но боль обожгла спину изрядно, я вскрикнул и снова перевалился через стол, уходя от возможного второго удара.

Сражение с невидимкой — неплохой сюжет для Голливуда. Но там, как правило, у сценариста есть время придумать методику противодействия. Мукой там его обсыпать, водой полить, надеть прибор инфракрасного видения. Все это довольно эффектно, но у меня не было ни времени, ни муки, ни тем более тепловых очков. Собственно, на столе не было вообще ничего, чем можно было бы всерьез защититься. Жидкокристаллический монитор в качестве ударно-раздробляющего орудия никак не годился.

Правда, на краю стола возвышался полуметровый позолоченный макет нефтяной вышки, оставшийся от Кирилла. Надо же, за прошедший год я ни разу не удосужился узнать, из чего он сделан. Был он для меня чем-то вроде табу — вещью, принадлежавшей самому серьезному из моих противников. Я не решался к ней прикоснуться, чтобы... Чтобы не вызвать гнева горных духов? Или пернатых владык? Нет, я не был суеверным, но к макету это отношения не имело. Негласный обет не трогать его был данью уважения к врагу, которого я победил, как мне казалось.

Однако сейчас было не до сентиментальности. Обмотав тросик с лезвием вокруг ножки стола, чтобы нинзя больше не дергался, я все внимание уделил невидимке. И выбора, чем с ним драться, у меня не было. Схватив со стола макет, я наконец выяснил, что сделан он, скорее всего, из позолоченной стали, поскольку весу в нем было вполне — впору стены проламывать. Скорости в движении это мне не добавляло, но давало ощущение сокрушительной мощи.

Я раскрутился, держа нефтяную вышку на вытянутых руках, и шарахнул ею во что-то невидимое. Скорее всего, невидимый противник как раз в этот момент кинулся на меня, но мощный удар сшиб его с ног. Я прикинул, куда могло грохнуться тело, шагнул вперед и добавил макетом сверху вниз. И снова попал.

Мир вокруг меня дрогнул. Так же, как покрывается рябью отражение в темной воде, если с берега кинуть камень. А когда волнение успокоилось, не было нинзя на стене, не было лезвия с тросиком, только подлокотник от кресла сиротливо лежал возле ножки стола. А прямо у моих ног распростерлось тело мужчины лет тридцати, одетого вполне по погоде — в серые брюки и черное кашемировое пальто, из-под полы которого выглядывал серый пиджак. Ботинки были лаковыми, таких я давно не видел. И белые носки, что вообще уже ни в какие ворота.

Возле подергивающейся руки незнакомца лежал на ковре длинный кинжал. Он меня удивил — серое волнистое лезвие, протравленное едва различимым узором, и резная рукоять из кости, изображавшая спящего мужчину. Фигурка мужчины была выполнена в индийской традиции, насколько я мог судить. По крайней мере, тело его имело округлые формы, а на лбу виднелся кастовый знак. Спал мужчина мирно, с блаженной улыбкой Будды, подложив под голову ладонь вместо подушки. С лезвия стекала моя кровь.

«Спокойно! — приказал я себе. — Все нормально. Все кончено».

На самом деле я понимал: все только начинается. Будут еще менты, которым придется давать объяснения, будет еще Катька, которой придется рассказывать о происхождении ножевых ран. С Катькой-то было проще, она знала мою главную тайну. Тайну того, как я занял этот огромный кабинет и что на самом деле стало с Кириллом. Если уж совсем начистоту, то она была моей соучастницей.