Игорь Подгурский - Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех!

За рулем сидела хорошенькая белокурая, голубоглазая молодая женщина со злыми глазами. Плотно сжатые тонкие губы, казалось, жили отдельно от лица своей собственной жизнью: кривились и подергивались.

Сидевший справа от женщины-водителя — рослый мужчина в темно-красной кожаной куртке с нашивками на рукаве инквизитора третьего ранга Рабоче-крестьянской Красной армии Аким Поплавков. Инквизитор — подтянутый молодой мужчина на вид лет двадцати пяти — двадцати восьми. Короткая прическа, каштановые волосы с ранней проседью. Из-под бровей жестко смотрели колючие светло-серые глаза, резко контрастировавшие с улыбчивым лицом. Незапоминающееся простое лицо, если не считать старого ожога на левой скуле.

На ногах темно-зеленые галифе, заправленные в черные хромовые сапоги с круговыми вставками, чтобы не мялись голенища. Видавшая виды красная кожанка с локтями, вытертыми до желтизны, с трещинами на отворотах и сгибах знала лучшие времена.

Сзади на широком кожаном сиденье развалились четыре матроса. Это были моряки, которые разлюбили море, променяв его на революционные вихри.

Братишки-анархисты имели колоритные лица матерых уголовников, по недоразумению одетых в черные бушлаты. Увидев их, доктор Ломброзо, потирая руки, помчался за фотоаппаратом: наглядных иллюстраций для его научного труда «Преступный человек» лучше не сыскать. Крепкие как на подбор. На флот задохликов не набирали. Любо-дорого смотреть.

Все крест-накрест перетянуты на груди пулеметными лентами. Хищно поблескивали остроконечные пули в латунных цилиндриках гильз. Сразу видно, что для форсу. Ни пулемета, ни винтовок у них с собой не было. У каждого на боку маузеры в щегольских лакированных деревянных кобурах. У одного с надписью «Бесстрашный» на бескозырке к поясу были подвешены цилиндры гранат «Миллса». То, что они с металлическим лязгом стукаются при ходьбе, ничуть не смущало ходячий склад взрывчатки, да и его товарищей тоже. Надпись на бескозырке обязывала владельца головного убора соответствовать образу.

На бескозырках матросов были черные ленты с названиями флотского экипажа и корабля, на которых они служили, написанные золотыми буквами. Золотое на черном — несколько траурно, но зато сразу ясно, кто есть кто. Великолепная четверка была с эсминцев «Бесстрашный», «Гангут», «Ревель» и «Аскольд». Братишки-анархисты были с разных кораблей, но вместе на берегу образовали крепкий сухопутный экипаж, спаянный мелкими пакостями окружающим и крупными безобразиями в масштабах города. Когда инквизитор забирал разухабистых матросиков из Петропавловской крепости, то не стал запоминать, как их зовут. Есть же названия на ленточках бескозырок. Так и стал звать их по названиям кораблей. Они были не против такого обращения, и, похоже, им это даже пришлось по душе. Может, так и принято в Красной инквизиции?

Не искушенные в общении с инквизиторами, но умеющие быстро стрелять навскидку и не отягощенные нормами гнилой буржуазной морали, неунывающие матросы были грозными противниками петербуржцев. В присутствии инквизитора банально робели, старательно рассматривая носки своих форменных ботинок, словно в первый раз их увидели.

Лишь «Ревель», набравшись храбрости, первым спросил, стараясь не встречаться взглядом с Акимом:

— Вы на самом деле изничтожаете нечисть?

— К вашим услугам, — коротко кивнул инквизитор, занятый оформлением документов с начальником караула, охраняющим камеры с арестованными и являющимся по совместительству дежурным палачом.

— Может, матросню в расход, — предложил красный командир в новенькой гимнастерке с синими «разговорами» на груди. Начальника караула откровенно тяготила возня с бумажками.

— Патронов не хватит на всех, — Поплавков даже не оторвал взгляда от заполнения формуляра записки об освобождении.

— Ничего, мы штыком в пузо добавим, — конвойный красноармеец подмигнул враз загрустившим анархистам. Извечное противостояние между армией и флотом никогда не затихало.

И правда, зачем жалеть полууголовный сброд? Пусть делом искупают свои грешки. Терять проверенных кровью инквизиторов, когда они в прямом смысле слова до зарезу нужны новой власти, расточительно…

— Приехали, товарищ инквизитор третьего ранга, — официально сухо обратилась водитель к одетому в красную кожанку. Тот лишь кивнул в ответ, мол, сам вижу, повернул голову и выжидательно уставился на оборванца.

Беспризорник щелчком отправил недокуренную папиросу в свободный полет, хотя сидел рядом с чугунной урной узорного литья. Окурок упал на тротуар, разбрызгав вокруг веер искр. Он картинно поднял воротник шубы, хотя, несмотря на раннее утро, было тепло.