Энди Чамберс - Путь архонта

Вект без интереса махнул рукой, останавливая его объяснения.

— Если ты прав в своем предположении, это значит, что в моем городе трудились избранники трех из четырех богов Хаоса. По твоим же словам, там, где появляется один, вскоре возникают и другие, и при этом мы так и не увидели агента Той, что Жаждет. Интересно, что ты с такой готовностью преследуешь других, но не служителей нашего злейшего врага, погибели нашего рода.

Арлекин поджал губы, но не отвечал, пока камень духа, зажатый в его пальцах, не исчез, как при каком-то фокусе с ловкостью рук.

— Можно сказать так, — осторожно проговорил Пестрый, — что мы все ее агенты — все эльдары, которые пережили Падение, я имею в виду, и все поколения после него — мы подарили ей существование, и теперь мы все обещаны ей еще до того, как сделаем первый вдох. Поэтому, если бы я преследовал их всех, мои руки были бы постоянно обагрены кровью.

Вект цинично рассмеялся.

— Ты увиливаешь, Шут. Твои обвинительные домыслы не представляют для меня интереса. Меня все еще ожидает великое множество трудов, а ты — опасный отвлекающий фактор. Забери свою добычу и скройся с моих глаз. Если ты предстанешь передо мной снова, я буду уже не так мягок.

Пестрый низко поклонился верховному властелину и поспешил прочь от его темного и гнетущего двора, пока Вект не успел передумать. Это была, в своем роде, победа, и Пестрый решил, что надо просто возрадоваться тому, что ему удалось сыграть в ней роль, не заплатив за это конечную цену.

Глубоко в царстве теней, Аэлиндрахе, Обезглавливатель сидит на корточках в своей святая святых, крутя в руках луковицеобразный череп Ксхакоруаха. Он тщательно изучает его своими искаженными чувствами, пробует на вкус плетение теней, прилипшее к его твердым гребням и костяным орбитам. Наконец, удовлетворившись, он карабкается по рядам черепов, из которых состоит внутренняя стена его куполовидного святилища. Кхерадруах нащупывает путь к нужной нише и осторожно вставляет на место череп короля теней. Неудивительно, что место, предназначенное для него, находится прямо напротив черепа его брата-близнеца, Азоруаха, и их взаимная ненависть идеально уравновешивает сама себя.

Кхерадруах возвращается на свое возвышение и снова садится на корточки, глядя невидящими глазами в дыру, что пробивается в реальности мертвыми взглядами его многочисленных жертв. Око снова закрылось, ложного прохода больше нет, и все же Обезглавливатель уверен, что чувствует шевеление в месте между мирами. Он ждет и грезит о темных днях, которым только предстоит настать.

Итак, дорогой друг, мы достигли конца моего повествования, завершили путешествие по трем историям о вечном городе, сплетенным вокруг начала Разобщения и его последствий. Как рассказчик, я открываю себя — я арлекин, что играл небольшую роль в первой части, стал главным актером второй и с трудом преодолел все более рискованные импровизации в третьей.

На протяжении этого приключения, Пути Архонта, я кое-чему научился у Комморры. Это жемчужина мудрости, коей я часто был свидетелем, но никогда не мог по-настоящему ухватить, пока не оказался в ученичестве у Асдрубаэля Векта. Если сказать просто, то она такова: стать владыкой многих значит стать чем-то иным, сущностью и большей, и меньшей, чем простые смертные, какими правит владыка. Подобно богам Хаоса, наши владыки вынуждены принимать те роли, которые мы воображаем для них. Наши лидеры, наши тираны, наши повелители, наши деспоты, называйте их как угодно — они осуществляют свою волю той силой, которую даруем им мы в смертном царстве, точно так же, как это делают демоны в бессмертном царстве варпа.

Вынуждены? Я слышу ваш крик: что довлеет над богами Хаоса, кроме друг друга? Ответ, о любопытный читатель, лежит в их натуре. Они — то, что они есть, и их натура определяет их, и они не могут изменить ее, даже если бы хотели — но они, разумеется, не хотят, ибо эта стихийная природа и есть то, что дарует им существование. То же происходит с владыками смертных, они становятся тем, чем мы хотим видеть их, чем мы желаем их видеть и чем мы позволяем им быть. Тех же, кто не оправдывает наших ожиданий, мы сбрасываем и заменяем кем-то более согласующимся с распространенным духом времени.

В случае Комморры для этого надо быть созданием чистого ужаса. Существом столь темным и мстительным, что оно могло бы удержать в покорности весь гигантский город благодаря одному лишь страху перед его вмешательством. Сущностью столь злонравной, что она сможет удержать всесокрушительную мощь Хаоса, неважно, какой ценой. Комморриты, не знающие раскаяния эльдары, выжившие в Падении, беспрестанно стремятся к анархии, но глубоко внутри своих черных сердец они понимают, как необходим им самый деспотический из возможных порядков, чтобы выжить как вид.