Сергей Антонов - Рублевка-2. Остров Блаженных

Томский видел, что автожир удаляется от цели. Корнилова же интересовал только пульт. Он наклонился, чтобы поднять его. Толик ударил Юрия коленом в лицо, а затем сведенными в замок руками – по голове. Корнилов сполз с сиденья и уткнулся лицом в колени.

Томский перевел дух. Положил пульт себе на колени и сжал ладони на рычагах управления.

Юрий – не слабак. Вырубить его надолго не получится. Есть всего минута. Может быть, меньше.

Анатолий развернул гироплан. Маневрируя, заставил его вернуться к поляне и зависнуть над ней. Сто пятьдесят метров. Сто. Восемьдесят.

Оставалось только взять в руки пульт и повернуть рычажок, но тут через все щели в кабину начал вползать голубой, пронизанный искрящимися прожилками дым. Да и Юрий очнулся раньше, чем рассчитывал Томский. Впрочем, на этот раз он не пытался напасть и завладеть пультом, а заговорил – на удивление спокойно. С расстановкой. Чеканя каждое слово:

– Мы не сможем остановить это. Надо спасаться самим, пока еще есть шанс. Ты уже ничем не поможешь людям своей станции, зато выживешь сам. Ты молод, Томский. У тебя еще будут и женщины, и дети. Разворачивай автожир. Возвращаемся в Жуковку.

В синем тумане аргументы Юрия выглядели очень убедительными. Если бы не замечание о женщинах и детях.

Томский тряхнул головой, но туман от этого лишь сделался гуще, а череп наполнился назойливым гудением.

– Пошел к чертовой матери, – прошептал Анатолий немеющим языком. – Это говоришь не ты. Это – оно!

Прикусив губы до крови, Томский наклонился к приборной панели. Стрелка датчика высоты сползала к тридцатиметровой отметке. Руки стремительно наливались свинцом.

Что там говорил Скоробогатов? Меч Роланда? Нет. Нельзя опускаться ниже семидесяти метров – вот, что он говорил!

Анатолий понимал: надолго его не хватит. Если что-то делать, то делать сейчас. Причем надо выбирать одно из двух – либо пытаться набрать высоту, либо рискнуть и сбросить бомбу, пока гироплан не опустился еще ниже. Томский выбрал последнее – оставил в покое рычаг вертикального движения и опустил руку на пульт. Для того, чтобы повернуть рычажок, потребовалось приложить неимоверные усилия. Томский не мог слышать ничего, кроме гудения потревоженного Сфумато, но щелчок магнитных защелок подвесного механизма прозвучал в мозгу с громкостью винтовочного выстрела.

Избавившись от груза, автожир взмыл вверх, но только на несколько метров. Затем начал резко опускаться. Ощущение невесомости длилось так долго, что Томский решил – хваленый «Дюрандаль» так и не взорвался. Однако он ошибся. Громыхнул взрыв. По пластиковой обшивке чиркнули осколки. Невидимая сила швырнула гироплан вверх и вбок. Толик поднял голову и с ужасом увидел, что подъемный винт застыл на месте. Автожир падал! Причиной этому могла быть слишком низкая высота сброса бомбы или… Все россказни об авторотации и планировании не имели ничего общего с действительностью!

И тут винт завертелся, но обрадоваться этому обстоятельству Толик не успел – за стеклами мелькнули кроны и стволы деревьев.

Удар о землю. Томского подбросило вверх, и он лишь чудом не проломил головой потолок кабины. Распахнулись обе дверцы, и Анатолий вывалился наружу. Оцепенение, сковавшее руки и ноги, прошло. Стихло гудение. Толик увидел, что лежит на краю большой, еще дымящейся воронки. Переднее колесо накренившегося вперед автожира повисло над ямой, на месте которой стоял генератор.

Когда зашевелился Корнилов, летательный аппарат накренился еще больше.

– Эй, там! Не дергайся пока!

– Где мы? – голосом выздоравливающего больного спросил Юрий. – И что, черт возьми, произошло? Я… Томский, ты еще здесь?

Толик не отвечал. Он увидел вывороченный дерн, а на нем – несколько кустиков травы, выглядевшей точно так, как на рисунке Хилы.

– Толян! Мы разбомбили генератор или все это мне только кажется? Говори же!

– Разбомбили. В пух и прах. Сфумато сдохло. А сейчас возвращаемся. Мне срочно нужен твой астролог.

– In vino veritas, друг мой. Истина в вине! – Хила бережно сложил добытую траву в медную ступку и принялся старательно растирать ее пестиком. – Вы молоды, товарищ Томский и, конечно, считаете, что алкоголь и истина несовместимы. И совершенно напрасно. Я тоже был молодым и горячим, хотя теперь в это трудно поверить. Пытался отыскать мифический остров Пэнлай и облагодетельствовать человечество, изготовив эликсир бессмертия из травы Цзю. И к чему привели души прекрасные порывы? Перед вами калека, который занимается приготовлением лекарства от гриппа, а местный жрец, именующий себя Носителем Истины, застилает мою кровать и убирает за мной дерьмо! In vino veritas, Анатолий. Кстати, у меня есть полбутылки отличного коньяка. Не желаете ли по рюмочке?