Андрей Ивасенко - Проект «Сфинкс»

— Еще раз скажешь мне «товарищ» — дам в рыло, ферштейн [32] Понял? (нем.) ?

Сокольников закивал, опасливо покосившись на Шельгу своими выпученными глазами.

— А знаете, почему у вертолетов такие длинные лопасти несущего винта? — неожиданно спросил Шельгу летчик.

— Почему же?

— Чтобы пилоту жарко не было и ветром обдувало! — пошутил Сокольников и нервно засмеялся.

Василий покосился на него, но ничего не ответил. Потом надел шлем и далее продолжил общение с летчиком через встроенный в него микрофон и наушники:

— А выпить на борту реально нечего? Или как?

— Почему же… — Пилот потянулся рукой вниз, достал откуда-то бутылку и протянул майору. — Держите. Отличный виски.

Шельга открутил крышку, понюхал:

— Пахнет здорово… Початая бутылка. Не отравлюсь?

Сокольников забрал бутылку, сделал небольшой глоток прямо из горлышка и протянул виски обратно майору. На его лице отобразилось подобие дружеской улыбки и Шельге почему-то захотелось съездить летчику кулаком в ухо. Но майор проявил железную выдержку.

Василий не заставил себя долго ждать и ополовинил бутылку под удивленный взгляд пилота. Крякнул от удовольствия.

— Зачет тебе, авиатор, — немного подобрел он. — Сам-то чего в Штатах оказался? Пургу гнал на Советскую власть? Диссидент, поди?

— Нет, — спокойно ответил Сокольников. — Мои родители иммигранты. Я родился уже в Америке. Дед был коллаборационистом, служил то ли в полиции, то ли…

— Предателем родины он был, Лева, а не коллаборационистом, — перебил его Василий. — Выражайся не так ярко, а то по шее получишь. Мой дед таких сволочей, продавшихся за немецкие шоколадки и тушенку, стрелял без особых разбирательств.

— В Смерше служил, наверно?.. — Сокольников опасливо покосился на майора.

— Ага. — Шельга сделал еще один глоток виски и закрутил крышку на бутылке. — А отец твой чего натворил?

— Отец сидел за политические разногласия с властью большевиков.

— Еврей?

— Да что вы! Почему же сразу еврей?

— Любят они революции затевать и народ баламутить. Как медом для них Россия намазана. Талант у них врожденный не только к науке и торговле, но и к бунтарству.

— Тут я с вами могу не согласиться… — начал спорить Сокольников, но Шельга его перебил:

— Твоего согласия никто и не спрашивает. Болтун — находка для шпиона! Спорщик, впрочем, тоже… Закурить есть?

Пилот протянул ему серебряный портсигар со свастикой и орлом на крышке.

Шельга покрутил коробочку в руке:

— Нет, ну ты реальный фашист. Куда только твоя мать смотрела? Плохо вас в Штатах воспитывают. — И сунул портсигар в карман.

Сокольников пытался возмутиться, но Шельга буркнул:

— Курить бросай. Вредно это.

В этот момент вертолет перестало трясти. Сокольников забыл об утрате родовой реликвии, вмиг повеселев. Потянул рукоять мощности двигателей на себя, заставляя машину медленно набирать высоту.

— Порядок! — воскликнул летчик. — Куда курс держать?

— К станции Новолазоревская. Знаешь?

Пилот кивнул, но улыбка исчезла, восторга на лице не отобразилось.

Василий поднялся с кресла второго пилота и, согнувшись, направился в грузовую кабину.

— Вы куда? — крикнул ему вслед летчик.

— Брюхатить верблюда! — Шельга отмахнулся рукой, прижимая другой бутылку к груди, как родную. — Смотри тут в оба глаза! И опустись пониже на всякий случай. А я пойду ребят угощу…

* * *

Воронов и Аня сидели рядом, обнявшись, и смотрели друг на друга, ничего не замечая вокруг. Шельге даже стало как-то неловко, он усмехнулся и постучал по корпусу:

— Не потревожу? — спросил он. — Выпить хотите?

— Можно и выпить, ко… ман… — слова застряли у Николая на языке.

Вертолет дал резкий крен. Его стало раскачивать, как маятник. Заскрежетала трансмиссия. Сначала один двигатель пару раз натужно чихнул и заглох, затем замолчал и другой. Повисла жуткая тишина, ударившая по ушам, как бой курантов, лишь ветер хлестал снаружи. «Дуглас» начал медленно заваливаться на бок и через пару секунд устремился вниз, вот-вот норовя полностью перевернуться.

Аня открыла рот. Выдавила из себя:

— Мы падаем…

Глаза Воронова медленно моргнули, как у ящерицы.

— Пристегнитесь! — выкрикнул Шельга, бросившись в кабину.

* * *

Василий не успел добраться до кресла второго пилота, и это спасло ему жизнь. Вертолет над самой землей неожиданно подхватило сильным порывом ветра, он выровнялся и даже каким-то образом спланировал пару десятков метров. Затем коснулся полозьями шасси поверхности — заскрипели металлические узлы машины — и заскользил по обледеневшему снегу, врезавшись со всего маху в небольшой скальный выступ. Грохот от удара и скрежет фюзеляжа были ужасающими.