Андрей Левицкий: Я - сталкер. Рождение Зоны

Нас с Искрой отвели в медицинский отсек. Девушку поместили в палату под стальной колпак, а меня доставили в манипуляционную.

Две женщины в бледно-голубом, обрабатывая мне рану, смотрели на монитор, откуда вещал Канцлер. Его выступление выглядело убедительным, а когда он сказал, что есть установки климат-контроля, медсестры забыли обо мне, обнялись и рассмеялись.

Признание Канцлера, что он лгал, убивал и предавал своих граждан, заставило их остолбенеть.

Спохватившись, русая медсестра помоложе залила мою рану железистой массой и замотала бинтом, а ее чернявая напарница уставилась в монитор с обожанием: слово взял Картограф.

Не нужно было использовать «миелофон», чтобы представить всеобщее ликование, охватившее город.

Получив медицинскую помощь, я покинул санчасть. Мне не хотелось задерживаться здесь, этот холодный мир надоел до чертиков.

В стеклянном тоннеле, уже изрядно засыпанном снегом, меня ждал Пригоршня. Картограф занимался более важными делами и забыл, что нам надо домой. Куда идти, мы понятия не имели, и потому не спешили: в лабиринтах Небесного города запросто можно заблудиться.

Над выходом из санчасти затрещали динамики, и неизвестный оратор бодрым голосом отчитался перед горожанами, что решено взять в город всех деревенских жителей, которые пришли на заставу. А еще прямо сейчас собирают отряд, чтобы выдвинуться в Столицу. Оратор просил немного потерпеть и обещал в лучшем случае через неделю теплую летнюю погоду, ясное небо и жаркое солнце.

Когда он смолк, из санчасти выскочила русоволосая медсестра:

– Вы еще тут? Не уходите, сейчас за вами придут.

«За вами придут» мне не понравилось, но я надеялся, что ничего плохого с нами теперь не случится.

Минут через пять прибежал наш старый знакомый Ильбар, тряхнул белыми бакенбардами, отдышался и сообщил:

– Картограф вас ждет. Идемте за мной.

Пригоршня, почесав макушку, заявил:

– Надо с Искоркой проститься, неправильно это, просто исчезнуть, – и рванул обратно в санчасть.

– Молодежь! – ухмыльнулся я и обратился к Ильбару: – Подожди нас, мы быстро.

Когда переступил порог палаты, Искра висела на Пригоршне, зажмурившись. Красный нос и дрожащие губы намекали на то, что она готова разреветься. Никита растерянно поглаживал ее по спине и косился на меня. Пришлось его спасать:

– Ильбар ждет. Искра, извини, но нам пора. Освобождай Никиту, он достаточно был в заложниках.

Девушка отпрянула, посмотрела с тоской. И спросила:

– Вы ведь вернетесь, да?

– Постараемся, – улыбнулся напарник. – Но у вас тут теперь и без нас будет хорошо.

Ильбар повел нас по бесконечным коридорам. Он фонтанировал радостью, негодовал, что Канцлер оказался подлецом, удивлялся разумности нечисти и намекал, что мне нужно поехать с ними в Столицу, ведь, кроме меня, телепатов никто не понимает.

Мы с Пригоршней дружно отнекивались, мы по Зоне соскучились.

Ильбар привел нас в кабинет Канцлера, где Картограф давал распоряжения человеку в синем кителе, а тот покорно кивал. Спровадив его, Картограф перевел взгляд на нас, и я взял быка за рога:

– Домой нас отправь, а? И куда ты подевал телепатов?

– Вон они, скрываются, – он ткнул пальцем в угол комнаты.

Пространство возле шкафа подернулось рябью, и миру явились Длинный и Рыжий. Пришлось снова воспользоваться «миелофоном».

Телепаты радовались, что им удалось добиться своего, и новый хороший человек все сделает правильно.

– Картограф, – я шагнул к нему и протянул лежащий на ладони «миелофон». – Мы хотим вернуться. Дом есть дом. Держи, артефакт позволит тебе слышать мысли.

Манипуляторы выразили сожаление и подумали, что со мной было приятно сотрудничать. Я ответил: «Ничего, Картограф не хуже. Передав этот артефакт, я перестану вас понимать. Прощайте».

Картограф взял «миелофон» и с минуту молча смотрел на телепатов. Потом кивнул им, протянул артефакт изнемогающему от нетерпения Ильбару, который жаждал вступить в контакт с чуждой расой.

– Мне бы хотелось, чтобы вы остались, но заставлять вас я, конечно, не могу, – проговорил Картограф устало. – Теперь у нас появилась надежда, и… В общем, пошли, провожу в телепорт.

Ночь. Погасла линия заката. Шелестит камыш у пруда. Белая грудь тумана над озером поднимается и опадает. Шлепает по болоту упырь, замирает возле «молнии» – аномалия почуяла его и едва слышно затрещала, помигивая синеватыми разрядами. Перешептываются березы у болота. Протяжно, на одной ноте, стонет ночная птица. А может, не птица – метаморф, создание ленивое, но опасное. Он поджидает неосторожного путника, замаскировавшись под кочку или пень, кричит птицей, чтобы сбить с толку. Стоит жертве расслабиться, и мутант прыгнет, смыкая капканы челюстей.