Олег Дивов - Вундервафля. Сборник

Бенни смотрит на часы, зачем-то глядит в вечернее небо — а я и не заметил, как солнце к закату клонится.

— Ты чего? — спрашиваю.

— Чего-чего, боюсь, вот чего. Всего боюсь. Отходняк у меня.

— Может, останешься до завтра? — осторожно спрашивает Манга. — Давай я скажу, чтобы в гостевом домике постелили, как раз один еще свободен. Хоть поспишь на свежем воздухе, на тебе же лица нет. Тут знаешь как спится? Погоди, я сейчас…

— Нет, спасибо, я поеду, пока Дик с Аланом не вернулись. Вы поймите меня правильно, я не могу с ними говорить, сил не осталось, да и нежелательно это.

— Пока не забыл… Алан давно хочет тебе позвонить, но не хочет навязываться. Что-нибудь сказать ему?

Бенни забавно хлопает глазами от неожиданности.

— Через полгода, — говорит он наконец. — Конечно, конечно, я буду очень рад, так и передай ему. Но только через полгода. Мне сейчас лучше исчезнуть из-за всей этой истории, я буду просто недоступен. Ничего, ребята, продержаться надо шесть месяцев, а там все переменится.

— Почему?

— Потому что Урсула беременна, идиот! — шипит Манга. — Как ты не понял еще?

— Елки-палки… — только и говорю я.

— Будет двое или даже трое «мишек» с земным гражданством.

— И с фамилией — гы-гы! — Нордин!

— У шведов фамилия по матери дается.

— Для этого надо родиться в Швеции, — авторитетно возражает Манга. — А потом, фамилия матери все равно Нордин!

— Вот я попал! — говорит Бенни.

И мы впервые за последний час, а то и больше — смеемся.

Двое или трое «мишек», которых не выгонишь с планеты. Существа, которые не будут врать, а мама их не научит. Маленький шажок одного человека — и гигантский скачок всего человечества. Теперь нашей семье есть чем заняться на столетия вперед. И огребать за это по полной программе. По головке-то не погладят, ой не погладят.

Оказал нам Бенни поистине медвежью услугу. И деваться некуда.

— А знаешь, почему она попросила меня о помощи? — говорит Бенни. — Ситуация вроде безвыходная, и она приходит ко мне. Держи челюсть обеими руками, артист. Эта «мишка», научившаяся врать, обращается не к землянину-пройдохе, который всех надует и таким образом спасет ее детенышей. Вообще наоборот! Она сказала: «Я знаю, ты из семьи, где люди похожи на нас, где не лгут!»

Против его ожиданий, ронять челюсть я не собираюсь.

— Ну, шикарная манипуляция, — говорю.

— Ты так думаешь? — Бенни настораживается.

— Ты за ушами ее следил?

— Она плакала! — говорит Бенни строго.

— Она не добавила что-то вроде: «Вам же приятно будет растить маленьких пушистых медвежат? Они такие хорошие, когда маленькие! Такие плюшевые!»

Бенни отчетливо бледнеет и молча лезет в машину.

— Тебе надо как следует обдумать это все, да? — успеваю я бросить ему.

Дорожка тут песчаная, машина поднимает небольшую пыльную бурю, мы чихаем и плюемся.

— Вот ты сволочь-то! — говорит Манга восхищенно.

— Чего я сволочь? Мы же не врем! Я ему все как на духу высказал… Лишь бы он теперь не врезался от избытка чувств, спаситель человечества…

— Послу-ушай, — тянет Манга, голос у нее садится, и она вдруг прижимается ко мне. — Но ведь нам приятно будет растить маленьких пушистых медвежат?

Это до такой степени не игра, что я отвечаю совершенно искренне и немного раньше, чем успеваю подумать:

— На хрена нам с тобой медвежата, мы что, не можем своих нарожать?

Занавес падает: это Манга пробивает мне снизу в подбородок и, вероятно, глумится над моим трупом, но таких подробностей я уже не вижу.

Прихожу в себя лежа под одеялом в гостевом домике, весь заплаканный. Надо мной сидит убитая горем Манга, ревет в три ручья из своих нечеловечески огромных глаз и причитает:

— Прости меня, Гришенька, дуру пьяную, это я на нервной почве, я же бесплодная, у меня яйцеклеток не-е-ту…

— Да иди ты, — говорю, — в пень со своими яйцеклетками, что стряслось-то?

— Это я тебя уда-а-ри-ла, любимый мой, ненаглядный… Из-за ме-две-жа-ат…

«Час от часу не легче, — думаю. — Какие, блин, медвежата? Кто-то здесь окончательно рехнулся. Задолбала наша веселая семейка, идиот на идиоте: один с крыши падает, у другого социофобия, третий сыну родному позвонить боится, а у этой вон медвежата — пора валить отсюда подальше на гастроли! Правда, от Манги я все равно никуда не денусь, я же ее люблю, она со мной поедет, значит, с медвежатами надо разобраться: о чем ты, милая Хитоми?» Тут Мангу совсем порвало, и последнее, что помню более-менее отчетливо — как молниеносно слетает с нее кимоно.