Мари Лу: Одаренная

Джун

ЛАС ВЕГАС, НЕВАДА

РЕСПУБЛИКА АМЕРИКА

НАСЕЛЕНИЕ: 7 427 431

4 ЯНВАРЯ. 19.32

СТАНДАРТНОЕ ВРЕМЯ.

СО СМЕРТИ МЕТИАСА ПРОШЛО ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ ДНЕЙ.

ДЭЙ РЕЗКО ПРОСЫПАЕТСЯ ВОЗЛЕ МЕНЯ. НА ЛБУ У НЕГО капельки пота, а щеки мокрые от слез. Он тяжело дышит.

Я наклоняюсь к нему и убираю с лица мокрую прядь волос. Рана на плече уже затянулась, но от этого движения, снова пульсирует болью. Дэй садится, устало протирает глаза рукой и оглядывает наш вагон, как будто что-то ищет. Сначала он смотрит на кучу ящиков в темном углу, затем на ворох одежды, которая валяется на полу, и на маленький мешок с едой и водой, лежащей между нами. Целую минуту он приходит в себя, и вспоминает, что мы едем на поезде в Вегас. Проходит еще несколько секунд, он расслабляется и прислоняется к стене.

Я осторожно касаюсь его руки.

— Ты в порядке?

Это уже стало для меня привычной фразой.

Дэй пожимает плечами.

— Да, — бормочет он. — Просто кошмар.

Прошло девять дней с того момента как мы сбежали из Баталла Холла и скрылись в Лос-Анджелесе. С того времени, каждый раз, когда Дэй закрывает глаза, ему снятся кошмары. Когда нам впервые, после побега, удалось несколько часов спокойно поспать в поезде, Дэй проснулся с громким криком. Нам повезло, что никто из солдат и уличной полиции не услышал его. После этого, у меня появилась привычка гладить его по волосам, целовать в щеки, лоб и глаза, когда он засыпает. Он до сих просыпается, задыхаясь от слез, а в его глазах отражается весь ужас осознания того, что он потерял. Но, по крайней мере, теперь он делает это в тишине.

Иногда, когда Дэй вот так молча сидит, я думаю, смог ли он полностью сохранить свой рассудок. Эти мысли пугают меня. Я боюсь потерять его. Я продолжаю говорить себе, что все это из практических соображений: у нас было бы мало шансов выжить в одиночку, что его навыки дополняют мои. Кроме того.... у меня больше никого нет, кто бы смог защитить меня. Я тоже плачу, хотя всегда жду, пока он уснет, чтобы дать волю слезам. Прошлой ночью я плакала по Олли. Я чувствую себя немного глупо, плача из-за собаки, когда Республика убила наши семьи, но не могу сдержаться. Метиас как-то принес его к нам домой, белый комочек с гигантскими лапами и ушами и с теплыми шоколадными глазами, самое милое и неуклюжее создание, которое я когда-либо видела. Олли был моим любимцем, а я бросила его.

— Что тебе приснилось? — шепчу я Дэю.

— Ничего запоминающегося.

Дэй двигается, затем морщится, от того, что случайно задевает раненной ногой об пол. Его тело напрягается от боли, и я вижу, как под рубашкой у него напрягаются крепкие мышцы на руках, разработанные за долгую жизнь на улице. У него вырывается тяжелый вздох. То как он с силой прижал меня к стене в той аллее, голод в том первом поцелуе. Я старюсь не смотреть на его губы и отогнать от себя воспоминания, которые вгоняют меня в краску.

Он кивает в сторону двери вагона.

— Где мы сейчас? Должно быть уже близко, да?

Я встаю, благодарная за эту передышку, прислоняюсь к шершавой поверхности стены вагона и выглядываю в крохотное окошко. Пейзаж не сильно изменился: бесконечные ряды жилых небоскребов и старых фабрик, трубы, полуразрушенные дороги, все сливается в разноцветные пятна от послеполуденного дождя. Мы все еще едем по трущобным районам. Они выглядят почти так же как бедные районы в Лос-Анджелесе. Вдалеке виднеются огромные дамбы. Поезд проезжает мимо Информщита, на котором появляется сообщение.

— Боулдер Сити, Невада, — говорю я. — Уже совсем близко.

Возможно, поезд остановится здесь на какое-то время, но, несмотря на это, мы должны доехать до Вегаса минут через тридцать пять.

Дэй кивает. Склоняется над нашим мешком с едой и ищет чего-нибудь перекусить.

— Хорошо. Чем скорее мы приедем, тем скорее найдем Патриотов.

Он выглядит таким отстраненным. Иногда Дэй рассказывает мне о своих кошмарах: его провал на Испытании, то, как он теряет Тессу на улицах или убегает от патруля. Кошмары об участи разыскиваемого преступника Республики. Но, когда он, как сейчас, сидит молча, погрузившись в свои мысли, легко догадаться, что ему снилась смерть мамы или Джона. Хотя, наверное, даже лучше, что он не говорит мне об этом. Мне хватает и своих кошмаров, которые преследуют меня во сне, и я не уверена, что мне хватит мужества выслушать рассказ о его снах.