Кристи Голден - Сага о Тёмных Тамплиерах

— Не похоже на тебя — не желаешь принести жертву во благо человечества.

Арктур улыбнулся. Фраза «во благо человечества» — и они оба знали это — была личным кодом, означавшим «во благо династии Менгсков». Когда-то, подумал Валериан, когда его отец был молод, пылок и горел пламенем праведной ярости, эти слова можно было воспринимать буквально. Мать рассказывала ему, что отец не всегда был циником. Арктур восстал против Конфедерации, которая самым подлым образом уничтожила целую планету. Он добровольно оставил налаженную жизнь ради неопределенного существования в статусе так называемого «террориста», у которого нет ни рубинового портвейна, ни прекрасного шоколада, ни антикварных мечей или уютной обстановки, в которой можно планировать стратегию борьбы. Затем ситуация сложилась так, что Менгску улыбнулась удача. Он вновь стал богат, окружен роскошью, но этому предшествовал длительный период времени, в течение которого подобный исход был вовсе не очевиден.

Втайне Валериан восхищался этим человеком. Сидя на коленях матери, он видел отца только по видео, таким же, каким его видели другие — пылким, настойчивым, привлекательным, смертельно опасным.

— Это твой папа, — говорила мать мальчику. — Ты вырастешь и станешь таким же, как он.

Вот только он не стал.

Валериан вырос в окружении лишь матери и солдат с суровыми лицами. Они постоянно переезжали, скрываясь от наемников, которые убили его бабушку с дедушкой и тетю. Однажды, когда ему было три года, они решили, что нашли безопасное убежище на скрытой укреплённой базе в глубине пространства Умоджанского Протектората. Здесь они жили в безопасности в течение пяти лет. Затем наступила ночь, когда мать вырвала Валериана из глубокого сна. Ее волосы спутались, а в глазах светился страх.

Она собрала его вещи, умоляя хранить молчание:

— Ни слова, ни звука, Вал, милый мой.

Несколькими минутами позже они бежали. Валериан помнил вспышки выстрелов в ночи и звуки борьбы; помнил, как бежал, а затем споткнулся и неловко упал. Подхвативший его солдат даже не сбился с ритма бега. Вала передали другому солдату, а тот, что поймал его, продолжил сражаться. Вспоминая прошлое, Валериан как-то осознал, что солдат, чьего имени он не знал и чьего лица не помнил, отдал свою жизнь за него и его мать. Из тех, кто не попал на спасательное судно, не выжил никто.

Валериан зажмурил глаза и вцепился в мать, когда попавший под обстрел корабль стало трясти. Однако Менгск нанимал отличных пилотов, и его семье удалось скрыться.

— Мамочка? — позвал дрожащий Валериан, широко распахнув глаза. Его сердце бешено колотилось. — Папочка, когда — нибудь вернется за нами?

— Конечно, солнышко. Он вернется. Однажды.

Валериан провел несколько часов без сна, положив голову на колени матери. Ее руки перебирали его золотистые волосы. Он слышал, как мать всхлипывала, стараясь сдержаться, не испугать сына более того, что уже напугало его этой ночью. Мальчик притворился спящим и позволил ей решить, что она добилась своего. Этой ночью, и в течение долгого, долгого времени после, он держался, представляя своего отца — великого воина, сражающегося в великой битве, той, из-за которой, как мать объясняла ему — правда, Валериан никак не мог этого понять — он был вынужден находиться вдали от них.

Но человек, что стоял перед ним, несмотря на то, что был по-прежнему силен и обладал той же остротой ума, уже не был юным мятежником с Корхала.

Валериан подумал, что и сам он также не походил на мятежника.

— Полагаю, попробовать стоит, — наконец, согласился Арктур. — По крайней мере, попытаться. Если не сработает, попробуем что-нибудь другое.

Император поднял бокал:

— Итак, за благо человечества, — произнес он тост и усмехнулся.

Следующие несколько недель оказались для Валериана одновременно лучшими и худшими в жизни. Худшими, поскольку поступало все больше и больше сообщений о найденных артефактах «неизвестной природы», а он пока что ничего не мог с этим поделать. Лучшими, поскольку он — наконец-то! — приблизился к тому, о чем всегда мечтал. У него появился шанс узнать об инопланетных артефактах то, чего не знал еще никто. Маленький мальчик, который ковырялся в грязи вокруг дома, вырос в мужчину, способного претворить мечту в жизнь. Если бы только он мог сам оказаться среди тех, кто войдет в храм!

Он боролся и за это, но проиграл сражение. Арктур не отступил. Менгск-старший не позволил бы сыну и наследнику приблизиться к артефактам или храмам прежде, чем будет доказано, что те достаточно безопасны — а возможно, прямо заявил он, и после этого тоже.