Максим Резниченко: Человек из прошлого

Взгляд Семена стал недовольным, а при последних моих словах парень и вовсе опустил глаза.

– Нет, – печатал я. – Он с тобой вообще ни о чем конкретном не говорил. Спрашивал про Соню, как ты сам сказал, и про меня, о чем ты умолчал, но я уверен, что так оно и было, – Рыжий не поднял глаз, молчанием подтвердив мою правоту, а я продолжил вбивать, как гвозди, слова. – Если ты не понял, то я скажу тебе просто. Клаус тебя использовал, Семен. Что бы ты сам по этому поводу ни думал.

Я перевел дух и продолжил уже спокойнее.

– А потом я рассказал бы обо всем Соне. Если бы по-прежнему был на твоем месте. И уж она сама бы решала, передавать Клаусу свои контакты или нет. И даже если допустить, что он все равно пригласил бы тебя принять участие в некоем сомнительном предприятии, ты мог, как минимум, посоветоваться со мной. Что тебе сказала тогда Учительница?

Семен поднял на меня хмурый взгляд, но не ответил.

– Она сказала тебе, что вероятный противник, так называемые соучастники, могут принять облик знакомых тебе людей. А ты вообще проверил, была ли та Марина Яковлевна настоящей? Уверен, что нет.

Он снова опустил глаза.

– А что тебе стоило на следующий день позвонить ей, чтобы убедиться, что Марина Яковлевна была настоящей? А ты знаешь, что сам пребывал на волосок от гибели? Знаешь?

– Догадываюсь, – пробурчал он.

Соня хотела что-то сказать, но, поймав мой взгляд, проглотила слова.

– И ты меня еще в чем-то упрекаешь! – бросил я ему. – «Будь ты на моем месте», – ты говоришь? А ты знаешь, кем был человек в черном плаще, сын Марины Яковлевны? Ты знаешь, за что он сдох и как?

Семен поднял глаза, и я прочитал в них скрытый страх. Соня налила себе в бокал коньяк и одним махом выпила его, не закусив. А я продолжил злым полушепотом цедить страшные слова.

– Он убийца, Семен. Он мразь и ублюдок. И я хочу спросить тебя, чтобы ты, – сделал ударение на «ты», – делал на моем месте, окажись запертым в полуразрушенном городе практически без способностей, без возможности проснуться и без большей части памяти? Что бы ты делал на моем месте, Семен?

И Рыжий, и Соня смотрели на меня в немом изумлении.

– И что бы ты делал, когда на твоих глазах погибали бы твои самые близкие друзья? Что ты молчишь?

– Какие друзья? – просипел он.

– Кто погиб? – одновременно с ним спросила девушка. – О чем ты?

– Вы мои самые близкие друзья. Что здесь непонятного?

– Но мы не…

– А я не знал этого, – я оборвал Соню. Сделал несколько глубоких вдохов. – Сергей, который Угрюмый, погиб от потери крови…

– Не нужно, – попыталась прервать меня девушка.

– Нужно, – сказал я твердо. – Нужно, потому что вы должны знать, на что готов пойти враг.

Семен слушал меня с опаской, больше не пряча глаз, а Соня откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки.

– Он умирал почти час, – разорвал я секундное молчание. – Никакие жгуты или перевязки ему не помогли. У Сергея была повреждена артерия на бедре, и он просто истек кровью. Чудо вообще, что он так долго продержался. И ни вышибить его из сна, ни как-то серьезно помочь мы ему не могли, потому что все это время отбивались от тварей.

Соня побледнела, а Рыжий, играя скулами, крепко сжал челюсти.

– Потом, – продолжил я, – погибла Катя. Ее схватило огромное чудовище, похожее на большого осьминога. Не хочу даже описывать то, что от нее осталось, когда я нашел ее… Ты, Семен, был следующим.

Он вздрогнул при этих словах и вжал голову в плечи.

– Огромная тварь, выглядевшая, как скорпион, но размером с лошадь, пробила своим хвостом тебе грудь насквозь. Я видел, как жало монстра вышло у тебя из спины.

Я умолк, чтобы закурить. Налил себе водку и выпил, не чувствуя ни вкуса, ни крепости. Я не хотел продолжать. Казалось, вспыхнувший огонь ярких воспоминаний поблек, но мне не дали потушить его.

– А я? – тихо спросила голубоглазая.

– Умерла от пчелиного яда, – коротко ответил ей.

– Пчелиного?

– Да. Вот только сами пчелы были размером с воробья.

– И они… ужалили меня?

– Нет, не ужалили, а ужалила. Тебя ужалила одна единственная пчела. Прямо в шею. Ты задохнулась и не могла дышать, потому что твоя шея очень сильно опухла. Пришлось делать трахеостомию.

– Что это? – подавленно переспросила Соня.

– Это значит, что я сделал тебе прямо на шее разрез и вставил в него трубку, чтобы воздух попадал в легкие.

Девушка невольно потерла шею. Я продолжил уже практически спокойно.

– Тебе был вколот преднизолон. Это сильнейший антигистамин. Он должен был помочь от пчелиного яда, точнее, от аллергической реакции на него, но не помог. Ты умерла у меня на руках.