Александр Сапегин - Столкновение

Псаны внизу радостно завыли и залаяли, разглядев в первых лучах дневного светила две человеческие фигурки, упорно карабкающиеся вверх по крутому горному склону. Шаманы, встав в два круга, затянули рыкающие речитативы. В центре рыкающих хороводов родились сгустки пламени, с каждой секундой рукотворный огонь становился ярче и насыщенней, земля под ним почернела.

«Вот и все, – подумал Дайм, – живыми нас не выпустят…»

«Тра-та-та-та!» – раздалось с уступа. Мгновение спустя к звонкому металлическому тарахтению присоединились гулкие хлопки. На тропе разверзся ад… Ошарашенным беглецам показалось, будто гигантские воины с силой втыкают и выдергивают из земли исполинские копья. Псанов разрывало в клочья. Огненный шторм за секунду смел десятки преследователей, тропа перестала существовать. Оставшиеся в живых псоглавые воины, воя от страха, громадными скачками неслись вниз. Многие не удерживались на крутизне, спотыкались, и к подножию гребня скатывались уже мешки с костями. Спрятавшимся в лесу повезло немногим больше – они прожили чуть дольше, чем их собратья на горной тропе. Окружающее пространство наполнил противный резкий свист, и невидимые исполинские копья перепахали рощи под горой.

Дайм и Нарси, чтобы не сорваться вниз от возникшей тряски и не угодить под сыплющиеся сверху камни, всеми клеточками прижимались к холодному граниту. Через несколько минут свист утих, а к беглецам опустились веревочные лестницы. Напарники недоуменно посмотрели друг на друга, выбирать не приходилось. Кто бы ни помог им, он обладал невиданным могуществом. Кем надо быть, чтобы сотворить такую магию? В голову мужчине и женщине пришли одинаковые мысли: враг врага может оказаться другом; по крайней мере, они очень надеялись на подобный расклад.

Подъем с помощью лестниц был несравненно легче, чем медленное карабканье по острым камням. Беглецы одновременно достигли края уступа. Нарси подняла голову вверх и столкнулась взглядом с широкоплечим седовласым человеком в странной одежде зеленого лиственного цвета с черно-коричневыми пятнами и полосками. Серо-голубые глаза нежданного спасителя пробежались по фигуре девушки, отмечая и мужского покроя одежду, и лук за спиной, и походную заплечную сумку, и общий изможденный вид беглянки. Сильные руки с мозолистыми ладонями помогли ей перемахнуть через край. Второй человек в странной одежде помог Дайму. От увиденной картины беглецы застыли в шоке. Весь уступ был заставлен странными домами на колесах и урчащими железными чудовищами, от которых противно пахло сгоревшим земляным маслом. Между домами и железными агрегатами сновали десятки людей, многие из них таскали непонятного назначения заскорузлые деревянно-металлические дубины с торчащими вбок рукоятками. Но самое странное было не в домах и чудовищах, а в том, что на скале за уступом распахнулось громадное окно, за которым угадывался бескрайний лес…

Достав из короба последний груздь, Вадим очистил его от налипшей листвы и мелких щепочек, придирчиво осмотрел и уложил в чан. Маловато будет. Если так пойдет и дальше, то придется расстаться с планами по засолке пяти бочек грибов. Мало того что год не блещет урожаем, еще и нога подводит в самый неподходящий момент. Парень сунул в чан шланг, залив дары природы колодезной водой, и приготовил гнет. Хорошо, что два года назад он настоял на своем и установил в колодце глубинный насос. Дед для порядка побухтел пару дней, потом смирился и одобрил инициативу внука. Как тут не одобрить, когда недоросль убивался половину лета: выкопал глубокую траншею, уложил трубы и провел воду в дом. Тут хочешь не хочешь – одобришь. Не переть же супротив Полины, она баба боевая: упрет руки в боки, встанет на своем, и танком ее не сдвинешь. С другой стороны, ежели затеяли ремонт по полной программе, то, стал быть, надо его до конца доводить.

Залив грибы и придавив их крышкой с уложенным на нее громадным булыжником, Вадим проковылял к щитку и отключил насос. Нет больше ни бабы Поли, ни деда Миши. Жили они долго и счастливо и умерли в один день, точнее – в одну ночь. Пять лет назад, когда он с дедом ездил на каникулы к матери в Хабаровск, тот, мечтательно прикрыв глаза, обмолвился, что хочет умереть с газеткой в руках, сидя на унитазе. Чтобы тихо, спокойно, не страдая от старческих болячек и не мучая родных…