Александр Романовский - Цвет ярости – алый

Волк вошел за ширму.

Беседа прервалась на полуслове; безволосые изумленно уставились на незваного гостя. Вероятно, они ожидали официанта, а не странного субъекта в капюшоне. Никто не успел испугаться, но все понимали, что это в программу не входит.

Курт и сам испытал сильный шок.

Безволосых было пятеро. Четверо мужчин. Волчий взгляд, будто дорогостоящая оптика с автоматическим наведением на цель, обнаружил алую розу – в петлице, как Череп и говорил. Темно-синий жакет в мелкую полоску. Безупречный крой. Сшито, безусловно, на заказ. Светлая полоска отливала перламутром.

Курт отстраненно фиксировал эти второстепенные детали. Как он ни старался отдалить неизбежное, взгляд его упал на плечи. Темно-синие, в мелкую полоску.

Плечи, по которым рассыпались золотистые локоны.

Взгляд Курта поднимался. Ярко-красные губы (в тон розе), точеные скулы, удивленно распахнутые синие (слишком насыщенные, чтобы быть настоящими) глаза. То, что девушка красива, Волк отметил не сразу, как и перламутровый отлив костюма.

Но… как же так?!

Он бегло оглядел мужчин. Темные костюмы, обрюзгшие морды. Пальцы, что сосиски, в перстнях. И – ни одного цветка. Ни вкрапления алого. ВООБЩЕ НИЧЕГО.

Курт замер в нерешительности.

На мгновение ему показалось, как сквозь клубный драйв пробился рокот и гул крошечной субмарины, бороздившей кровеносные просторы прямо у него в голове.

Работа есть работа.

Но…

Его сомнения разрешила мясистая рука одного из мужчин, нырнувшая куда-то под пиджак.

Курт среагировал без единой мысли. Лапы его схватили рукояти пистолетов-пулеметов. Не требовалось ни расстегивать кобуры, ни вынимать сами УЗИ. Ни даже снимать с предохранителей и передергивать затворы. Оба пулемета находились в полной боеготовности, болтаясь под мышками на прочных кожаных ремешках.

Курт просто направил стволы под верным углом, после чего нажал на спусковые крючки. УЗИ изрыгнули тугие, мощные очереди. Глушители смягчили выстрелы, но Курту звуки показались оглушительными. Одна из очередей почти снесла голову тому безволосому, что лез под пиджак. Тупые стволы заносило вверх и в сторону, отчего очереди получались не особо продолжительными. Но двух магазинов Волку хватило с лихвой, чтобы уничтожить все живое, что находилось за ширмой.

Он почти не смотрел, куда стрелял. На такой дистанции целиться вообще не обязательно. Пулеметы в упор поливали безволосых свинцом, увеча и без того мертвые тела. Женщина с алой розой в петлице получила десяток пуль в роскошную грудь.

Курт убрал когти с гашеток. Тишина ошеломляла. Из глушителей курился дымок.

С диким звоном посыпалось стекло. Из восьми зеркал, образовывавших ширму, уцелели лишь два. Осколки остальных лежали на полу, столе и дорогих продырявленных костюмах. В этих зеркальных многоугольниках отражались мертвые, неподвижные глаза.

Алого теперь здесь было с избытком.

Курт уставился на разгромленный кабинет, не в силах поверить, что все это сделал он. Но… Работа есть работа. Должна быть сделана. Он подошел к столу, с хрустом наступая на осколки зеркал. Взялся за воротник синего костюма и потащил.

Женщина глядела на него мертвыми, невидящими глазами.

Волк поднял УЗИ и щелкнул переключателем. Затем без малейших колебаний, – труп есть труп, – всадил одиночный контрольный прямо меж идеально очерченных бровей.

Дело сделано. Пора уходить.

Он развернулся и большими прыжками бросился вон из VIP-зала. Никто не пытался его задержать. Безволосые прятались за зеркальными ширмами, стараясь не подавать ни единого признака жизни. Курт чувствовал пряный запах их страха.

Лишь на границе “особо важной” зоны бестолково метались “секьюрити” – почуяли, что пахнет жареным, но еще не поняли, что горит. Завидев фигуру в капюшоне, передвигающуюся большими прыжками, все они бросились ей наперерез. Курт полоснул их по ногам короткой очередью.

Те, кто не повалился с воплями на пол, отскочили в сторону.

Волк молнией пронесся мимо. По пути к выходу ему пришлось раскидать еще две кучки “тусовщиков”, но их вряд ли можно было считать серьезным препятствием.

Он проскочил мимо охранников, не успевших даже опомниться, и скрылся в ночи.

Впереди была настоящая война.