Александр Романовский - Высшая лига убийц

Блэйз чувствовал себя волком, проникшим в курятник.

Перехватив нож, он прыгнул на ближайший стол и, словно с трамплина, рухнул в гущу бестолкового стада. Кривое лезвие начало жатву. Стрелка окружили кричащие рты, судорожно машущие конечности, животы и грудины, вспоротые ножом, но, как правило, пронзенные смертоносными лучами... Блэйз врезался в толпу, уподобившись торпеде. Винт вращался на бешеных оборотах. Животы, глотки, подмышечные впадины...

Безумная, неистовая карусель. Должно быть, со стороны стрелок казался разъяренным демоном — воплощением ярости — быстрым и неуловимым, скалящим клыки, разящим стальным жалом. Казалось, он находился в нескольких местах одновременно; наблюдатели тщетно пытались уследить за его перемещениями. Вот Блэйз ЗДЕСЬ, выдирает нож из-под ребер очередного бедолаги; вот Блэйз ТАМ, погружает клинок в чьё-то горло; вот Блэйз снова ЗДЕСЬ, неуловимым движением разрезает сухожилия...

Каждое движение продолжало предшествующее и, соответственно, начинало последующее Стрелок не колебался, не думал над выбором цели. Так действует... стихия. Безжалостная и непоколебимая.

Кровь взлетала багровыми струями. Несколько угодили Блэйзу в лицо — он прищурился, чтобы уберечь глаза, и продолжил работу. Неожиданно что-то привлекло его внимание. Что-то НЕ ТАК. Слева по борту образовалась пустота.

И точно. Несколько охранников сбились в кучку на расстоянии нескольких метров. Слишком далеко. Брали бластеры на изготовку. Определенно, не успеть.

Блэйз бегло осмотрелся. Вот оно. Квадратная выпуклость на ближайшей стене. Взгляд уцепился за нее, точно утопающий за спасательный круг. Глаза знали, что искать, и сигнализировали мозгу. Повторять не требовалось.

Стрелок размахнулся и, что есть силы швырнул нож, метя в означенную выпуклость.

Есть! Клинок наполовину вошел в крышку. Брызнули искры. Что-то затрещало. Мелькнул синий разряд. В баре потемнело, затем освещение выровнялось. Но исчезло что-то другое, что люди принимали как должное, оказываясь в неизменном недоумении, когда это нечто куда-то девалось.

Надпись на выпуклости гласила: «ИСКГРАВ». Что значило — искусственная гравитация.

А как все чинно начиналось!..

Блэйз вошел в бар, раздвинув створки двери. Они крепились к косякам пружинами и сразу же смыкались, стоило их отпустить. Глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к смрадному полумраку салуна.

Посетители притихли, обернувшись как по команде к двери. Отложили стаканы, карты, кости (и прочие атрибуты азартных игр, родившихся на доброй дюжине миров Обитаемой Вселенной). Глаза — о, здесь присутствовали разнообразные органы зрения, воплощавшие как антропоморфическую сущность обладателей, так и не вполне таковую: фасетчатые буркала, объективы, радары, шарики на усиках, большие черные провалы... — все как один воззрились на вошедшего.

Блэйз, впрочем, чувствовал себя вполне свойски. Вероятно, это тысячный портовый кабак, где ему довелось побывать, или что-то около того. И везде — одно и то же. Физиономии — лица, волосатые морды, слизистые рыла, больше похожие на грибковую плесень, — другие, но суть не менялась. В таких местах собиралась та же портовая шваль, будто затхлый климат более всего подходил для их жизнедеятельности.

Грабители, пираты, контрабандисты, сутенеры, воры всех пород и мастей, убийцы, работорговцы, скупщики краденого, спецы по подделкам и прочие, прочие. Эта публика собиралась, чтобы обсудить-провернуть свои темные делишки. Кто-то объявлен вне закона на той или иной планете, еще меньше — в розыске. В Межпланетном состояли единицы. Костлявые рыбешки, что плавают на мелководье, почти несъедобные... Чтобы худо-бедно поживиться, нужно забрасывать сеть и грести чохом. Но у Блэйза не было ни времени, ни охоты на сумбурную деятельность.

Он забрел в бар отнюдь не случайно.

Как стрелку стало известно, именно здесь обретался некто более крупный. Жирная, толстая рыбина, изведавшая многие глубины. Настоящая добыча. Блэйз понял, что осведомитель не подвел. Дело за малым.

Вскоре завсегдатаи утратили к вошедшему интерес. Вернулись к беседам, играм и выпивке. Отовсюду доносились залповые раскаты хохота или тех невообразимых звуков (бульканья, кваканья, лаянья...), что заменяли Иным смех. На Блэйза не глядели даже те, что находились в непосредственной близости. В их безразличии проступало что-то фальшивое. Блэйз знал в этом толк. Всякий раз волна интереса сменялась показным равнодушием.