Дмитрий Матяш - Изоляция

— Салма-а-а-а… — издали, будто с того берега реки. Сложно определить, но кажется, Трофимова голос.

— Салма-а-а-а… — уже ближе.

Чувствую тряску. Несет, по ходу, разведчик. Не бросил. Вернулся. На горбу несет, поперек положил, как картошки мешок.

— Бакун, крой нас! Салман! Очнись! Очнись, сукин сын!

Я хочу сказать, что в норме, но автоматный грохот перекрывает мое глухое карканье. Сгребши ткань его куртки в кулак, дернул пару раз. Наконец открываю глаза. Моя башка, уже второй раз за последнюю неделю отведавшая супа из топора (читай: приклада), включается в работу не сразу. Открыв глаза, вижу землю над черным небом. Все еще ночь. Та самая, которая я так хотел бы чтоб уже закончилась. Снова дергаю несущего меня за рукав.

Выпущенный, я ударяюсь лицом в мокрый асфальт. Привычно.

— Да держись ты! — орет Трофимов. — Поднимайся!

Пули свистят с такой злобой, что кажется, даже если пройдут мимо, то непременно развернутся и таки ужалят, куда были нацелены. Старлей схватил за руку повыше локтя, помог принять пародию на вертикальное положение.

— Раздупляйся, Салман, а то всех на хрен перешибут! Бакун, крой! Работаем.

Бежал я, естественно, как очкастый доходяга на физкультуре. Не видел впереди ничего, бежал просто за ботинками впереди бегущего человека. За кем — не знаю. Веки приоткрыты на одну восьмую, а поднять гремящую изнутри голову просто не в силах.

Странно было находить себя вообще на свободе. Уж готовился к тому, что очнуться придется в каморе Каталова — жирного, низкого, облысевшего, беззубого дядьки, любителя отделять гостям головы, — но уж никак не опять в команде разведчиков.

Останавливаемся за углом школы, чтоб перевести дыхание. Громыхание преследователей прекращает быть хоть сколько-либо опасным. Да и в сторону они здорово забрали. Квартала на четыре левей пошли; небось кто-то по ложному следу повел.

— А где Коробов? — спрашиваю.

— Нету Коробова, — присев и тяжело дыша, ответил Бакун.

— Чего значит? Зэчье на допросе перестаралось?

— Да не, в деберц играли, — вместо него ответил Трофимов, развел плечи. — Ема, ну ты тяжелый, Салман. Где отожрался, скажи? Причитается с тебя. Ладно, пошли, до утра затихариться надо. Антоха, — он потрепал сержанта по волосам, — поднимайся, брат, поднимайся. Недалеко тут осталось. Отдай ему ствол.

Сержант стянул с плеча что-то похожее на «галиль», протянул.

— Мой?

— А чей же еще? Не забывай больше в песочнице.

— Договорились, — улыбаюсь я.

В чем одно из немногих преимуществ брошенного города, так это в том, что здесь легко можно затеряться. Главное, уметь тень за собой не отбрасывать. Не вляпываться в грязь, не шуметь, не нарушать первичного положения вещей, ни к чему не прикасаться, чтоб не оставлять в пыли свежих следов. Я уж вроде как умеющий, да и парни не казались слонами в посудной лавке.

Мы забрались в мясной павильон центрального рынка — место, которое давным-давно никого не интересовало ни как источник еды, ни как сооружение для размещения внутри гарнизона. Заперлись в одном из подсобных помещений. Невзирая на то что из элементов интерьера тут имелись лишь заваленная тряпьем кушетка, смердящее гнилью старое кресло образца года так семидесятого, пара стульев и хлипкий стол, подсобка была воспринята нами как номер в гранд-отеле.

Люкс, и не менее того.

Тем не менее я первым вызвался в караул, поскольку башка болела так, что сон все равно не пошел бы. А вообще, привычно уже как-то, еще пару раз по челдану дадут, глядишь, кость уплотняться начнет. Поди, внуки мои в шлемах тогда вообще нуждаться не будут.

Шутки шутками, а на колесо «спазмалгона» я б полрожка сейчас без раздумий разменял. Но поскольку все аптеки поблизости были давным-давно вычищены до последней клизмы, приходилось терпеть.

— А Олька где?

Не хотелось признавать, что этот вопрос зудел на языке с самого начала, поэтому подмаскировал я его самым что ни есть равнодушным голосом. Мол, не помнишь, Трофим, какая погода была год назад в эту пору?

Старлей, которого тоже сон не брал, подкурил две сигареты, одну дал мне.

— С братцем, отвлекающий, типа, маневр. Одну группу этих мудаков за собой увели, надо ж было тебя как-то забрать. Тоже, епть, Рэмбо. Попался так беспонтово. Заря-2, светозвуковая граната, слыхал-не?

Я пожал плечами, почесал репу.

— Да не дошла как-то моя цивилизация до такой хни. Обычно бросают кой-чего потяжелее.

— Да вот не хня это, Салман, — серьезно сказал Трофимов. — Лично я бы лучше такой хней наряжался, чем «осколами». Веса меньше, удобнее, да и вытравить, если надо, такого как… — «как ты» он хотел сказать, даже не знаю, что его остановило, — …как иногда бывает, один чмырь в квартире засядет, хрен к себе подпустит. «Эфку» жалко тратить, а бросишь пару «слепяшек» в окно — и сразу сговорчивей становится. У «Беркутов» [18] «Беркут» — спецподразделение МВД Украины. такие были, знаю точно, а где их каталовские взяли, даж не догадываюсь. А вообще, ты заметил, какой бардак у них там? Тюрьма громадная, а толку нет. Пока раздуплятся, в каком конце стреляют, уже можно целую диверсию провернуть. Раньше такого не было. Давно, знать, никто на Каталова не наскакивал.