Дмитрий Матяш - Изоляция

— Слушай сюда, дохлый. Мне все равно, что ты там хотел. Меня не заботит ни твоя жизнь, ни ее. Хочешь бесплатный совет? Забудь, на хрен, за слова «отблагодарить» и «пожалуйста». Они ни хера уже не значат. Запомни простые понятия. Чувствуешь, что должен, — просто отдавай; чувствуешь, что принадлежит тебе, — забирай. Есть другие претенденты — убирай. Нужно что-нибудь — плати, но только не говори этого гребаного «пожалуйста». Если кому понадобится тебя убить — убьет, хоть ты произнеси его тысячу раз. Усек?

Парень энергично заклевал головой.

— А коль так уж сильно хочешь отблагодарить — ладно. Пускай твоя девка у меня отсосет. Ну как, идет? — выждал короткую паузу. — Так я и думал. Валите отсюда на хер.

Отступаю задним ходом, не спуская с них глаз. Затем подбираю свою ношу (руки как раз немного отошли) и тащусь дальше на свою Первомайка-стрит. Сигнальная лампа в мозгу не приветствовала такой самонадеянности, как поворачиваться к кому-то спиной, но я знал — ложная тревога. От этих ждать западляны стоило не больше, чем от двух оставленных посредь улицы пекинесов.

Когда я свернул на свою улицу, мне казалось, что я как тот космический рейнджер, который преодолел три галактики, чтоб увидеть в иллюминаторе родную планету. В большинстве домов здесь пусто, а те, кто заняли соседские избы, меня знают. Не позарятся, можно расслабиться. Да и следов тут уже — вся улица протоптана, можно не запутывать и спокойно до дома дошагать.

Сосед дядя Коля, бывший моряк, на Северном флоте тридцать лет ходил в помощниках капитана эсминца, курил на пороге занятой им хибары. Он всегда курил, стоя в одной тельняшке. Толстый дядька, крепкий, пышные усы вокруг рта в форме подковы, руки в плечах громадные, мясистые. Мороз до тридцати, говаривал, не замечал. Классно ему.

— Здорово, Глеб, — приветственно кивнул он, подойдя к разделяющей домохозяйства ограде. — Ну что, взял чего?

— Здоров, дядь Коль, — говорю, закрыв за собой калитку. — Забрал. Бензы отлить?

— Не, есть еще. Батарейки, зараза, кончаются быстро. Не нарыскал?

— С батарейками туго. А у нас тут как, тихо все?

— Да куда там тихо, — устало ответил, затянулся. — Шныряют целый день, во все дворы заглядывают. «Доги»-уеги, всякой масти шатаются. Нужно искать другую точку, — говорит, качая головой. — Первомайская слишком обитаема. На днях с Нинкой переберемся где потише.

— Ясно. А «доги» чего, опять опись делают?

— Кто ж их знает, чего им неймется? Пришли, посмотрели, за оружие поспрошали по соседям, кто живет, где, и ушли. Зато шпану еле согнал с порога. Берут количеством, понимаешь? У самих рогатки, а на стволы лезут, ни хрена не боятся. Ей-богу, в следующий раз вмажу кому-то промеж бровей и не посмотрю, что малолетка.

На языке вертелось, что я уже давно не обращаю внимания на этот момент, но не хотелось лишний раз придавать своей мрачной тирании еще более черного оттенка. Не все могут пережить смерть ребенка, даже чужого.

— Хы, Глеб, к тебе, похоже, гости…

И чего меня в мороз кинуло? Нет, не такой, когда понимаешь, что тебе сзади ствол в затылок направляют. Другой какой-то, пацанячий еще, что ли, пережитый в далекой юности и уже хорошенько забытый. Я еще не повернулся, а уже знал, кого там увижу.

По ту сторону калитки стояла девушка, и десять из десяти, что я знал, кто она.

«Что ты здесь делаешь? Зачем пришла? Как нашла меня?» — все эти вопросы нагромоздились на краю моего разговорного органа, но так и не были озвучены из-за предварительного статуса на них: «дурацкие». Это все были глупые вопросы не ожидавшего, что ему пофартит снять клевую чиксу, ботана. А мне отчего-то совсем не хотелось казаться таким. Особенно после того, как обучал уму-разуму ее парня и казался в его глазах круче Стивена Сигала.

— Он мой брат… — сказала она, будто прочитав мои мысли.

Я открыл калитку и впустил ее в дом. Внутри было чертовски холодно. Все замерзло: вода, еда, кровать. Девушка была холодна. Я был холоден. У нее во рту было непривычно холодно. Но разрази меня гром, если когда-нибудь еще в моей жизни под утро в комнате было так жарко, как сегодня.

Это был один из тех дней, что запоминаются на всю жизнь.

27 октября 2015 г., 21.00

2 года 4 месяца после эвакуации

Нас накрыли.

Выбрали, в общем-то, идеальный момент, молодчаги. Мы с Руно как раз стволы опустили и друг в друга всматривались, будто сто лет не виделись.

Потому я особо и дернуться не успел, когда через черный выход в банк, как спущенные с цепей питбули, ворвались трое. Оружие у плеча на девяносто градусов, фонари с-под муфты стволов бьют яркими, слепящими лучами, движения точные, умелые. Работают слаженно: один остается на прикрытии у входа, идет замыкающим, первый держит на прицеле того, кто к нему лицом — Руно, второй — меня. Никакой излишней тупотни, не размахивают стволами, не подставляют друг другу под прицелы спины.