Антон Смолин - Последний Шанс

— Рассказать про эвакуацию сейчас? Или хотите сначала по улицам пройтись? — спросил экскурсовод.

— Сейчас! — в один голос сказали все.

— Ну, значит так… — он огляделся, осматривая панораму города и собираясь с мыслями, — вы знаете, что взрыв в четвёртом энергоблоке произошёл в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля в полвторого. Двадцать шестое число — суббота. У людей был запланирован отдых, у многих праздное настроение. К субботнему утру всего несколько человек были точно уверены, что взрыв полностью разрушил корпус реактора и существует угроза радиационного заражения. Знал кто-то ещё, но, возможно, они просто боялись признаться себе в этом и думали, мол, пронесёт. В субботу эвакуацию объявлять не стали, так как думали, что аварию удастся благополучно ликвидировать, жителей Припяти уверяли, что никакой угрозы нет. А те верили, хотя видно было разрушенный реактор, как он дымится. Но когда к вечеру двадцать шестого апреля уровень радиации в Припяти стал превышать нормальный в тридцать тысяч раз, одумались: эвакуацию провели двадцать седьмого апреля. В четырнадцать часов к каждому жилому дому подали автобусы. Людям сказали брать только всё необходимое — документы, деньги, паспорт. Думали, что максимум через месяц туда можно будет вернуть людей. В квартирах даже драгоценности остались. За три часа были эвакуированы все жители Припяти. А второго мая в связи с высоким радиационным было принято решение об эвакуации тридцати километровой зоны ЧАЭС.

— А можно вопрос? — обратился к экскурсоводу молодой парень в синем спортивном костюме.

— Конечно.

— Припять — город энергетиков, здесь жили в основном работники станции. А они перестала работать в двухтысячном году. Скажите, где жили эти работники?

— После эвакуации в Припяти всеми силами пытались снизить уровень радиации: проводили дезактивацию — удаление радиоактивных веществ с заражённой территории с помощью большого напора воды, меняли кровли домов. Но все эти меры не привели к нужным результатам, уровень почти не снизился — составлял около шести тысяч микрорентген в час. И второго октября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года было принято решение о строительстве нового города энергетиков — Славутиче. В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году было проведено первое заселение в квартиры. Славутич находится в пятидесяти километрах от станции в зоне радиационного заражения, но уровень радиации в нём составляет всего около двенадцати микрорентген в час. На данный момент это самый молодой город в Украине.

Наступила тишина. Было только слышно, как под порывами ветра бьётся о бетонную стену жестяной лист и шуршат листвой деревья, пустившие свои корни прямо через асфальт и обильно растущие в бывшем центре заброшенного города. Экскурсовод почему-то покраснел и сказал, смотря на экран своего дозиметра:

— Ну что, господа туристы! Пойдёмте на экскурсию по городу.

Толпа радостно загудела, готовя фотоаппараты.

Я ещё раз оглянулся и, поёжившись от озорной, чуть страшноватой мысли, обратился к другу:

— Лёх, хочешь здесь переночевать?

Тот ухмыльнулся, вышагивая вслед за туристами к шестнадцатиэтажкам.

— Не просто хочу, а собираюсь. Думаешь, чего вообще на экскурсию тебе предложил. Прально, чтоб посмотреть, как тут всё охранено. Ну, потом сами придём, и можно будет хоть неделю ночевать — главное едой запастись и на глаза никому не попадаться…

— Круто… — мечтательно заметил я. — Обязательно проберёмся.

Друг не ответил. Для него это было теперь самой главной задачей: как вобьёт что-нибудь в голову, так и не выкинет оттуда, пока не выполнит.

Вскоре мы дошли до пересечения улиц Курчатова и Лазарева. Если пойти прямо по Курчатова — ничего особо интересного не увидишь, там начинается самая длинная улица города — улица Леси Украинки. Она проходит по всему левому краю города и состоит из одних жилых домов-пятиэтажек. А вот на Лазарева есть много интересных достопримечательностей: КБО, ПТУ, детская поликлиника, школа № 3. Поэтому мы пошли по Лазарева. Справа, в самом начале улицы, располагался почтамт, слева — заброшенное шестнадцатиэтажное здание с серпом и молотом на крыше. Мы решили подняться на самую крышу, так как радиационный фон внутри составлял девятнадцать микрорентген в час — довольно небольшой для этих мест, надо заметить. Поднимались по раскрошившимся ступенькам минут десять, заглядывая практически в каждую квартиру. Большинство дверей, как ни странно, были открыты, и причина тому одна — мародёры.