Дмитрий Автомонов - Состязание

— Во что же вы хотите превратить состязание? Все эти опыты, изменения… Полностью срежиссированная бойня?

— Нет, будет слишком скучно.

— Тогда что?

Новак подался немного вперед.

— Пройди Кремль и сам увидишь.

— Я слышу уверенность, что у меня это не получится? Тогда в чем смысл? Зачем предлагать заведомо невыполнимую задачу.

— Она выполнимая, Олег, просто захочешь ли ты ее выполнить, вот в чем вопрос.

Разговор был окончен. На время.

Солдат, как и его хозяин, тоже потерял интерес к атлету и сел ровно, выпрямив спину и уставившись в одну точку. Хотя с его линзами, скорее, это было несколько точек.

Здесь не находились камеры. Обычно этот момент, когда победителя арены везли к Кремлю, снимали только снаружи. Перемещения транспорта всегда было достаточно медленным, нагнетающим. Но вертолет на большой скорости пересекал небо над Новой Москвой и уже совсем скоро они должны были приземлиться на площади внутри кремлевских стен.

Олег усмехнулся.

Еще одна высокая стена, которая огораживает западню для любого осмеливавшегося бросить вызов состязанию. Что же ждет его там? Почему Новак говорит, что он не захочет что-то делать для победы? Ответа не было.

В пассажирском отсеке вертолета толстые стены без окон не позволяли видеть, что творится снаружи, но Олег и так это знал. Темные небеса разрываются яркими лучами десятков прожекторов, чтобы зрители могли во всей красе наблюдать этот полет и предвкушать результат последнего испытания. Если на что-то и ставили кредитов больше, чем на своих любимых фаворитов, то только на то, сможет ли последний из атлетов пройти Кремль. Букмекеры обожали эти ставки: потому что каждый раз находилось немало тех, кто верил в рождение нового триумфатора, и они отдавали последние кредиты ради своей надежды.

— Дай ему препарат.

Павел посмотрел на солдата и кивнул, коротко проговорив этот приказ. Военный нехотя убрал одну руку с винтовки и засунул ее под плащ, через секунду протянув Олегу мягкий запаянный пакетик из фольги. Он был мягким, и внутри него что-то плавно перетекало с одной стороны на другую.

— Что это?

Атлет взял то, что назвали препаратом и поднес пакетик к глазам. Увидеть что-то сквозь фольгу было невозможно, но пальцы ощущали что-то вроде желе внутри.

— Наши ученые назвали его ПМ-14. Довольно сильная обезболивающая штука на основе синтетической крови саламандр. Не спрашивай, понятия не имею, как они ее делают.

Он хохотнул.

— И я должен это съесть?

— Если, конечно, еще хочешь почувствовать себя лучше. Кости оно не срастит, но полегчает знатно. Когда мы тестировали его в боевых точках, наши солдаты возвращались из пекла на своих двоих с улыбкой от уха до уха на лице. А потом выяснялось, что у них изрешеченная печень или из легкого торчит металлический лист. Так что этот препарат не приобрел должного уровня внимания со стороны военных. Мы же решили, что нам он будет полезен. Но ты можешь отказаться, если способен и дальше терпеть боль.

Сидящий рядом с Олегом солдат протянул к нему руку с раскрытой ладонью, требуя вернуть пакетик. Но атлет быстро сорвал с него клапан и жадно припал губами к бесцветной вязкой жидкости, полившейся в горло. Она действительно напоминала желе, только почему-то сильно подогретое, которое не жуется и норовит застрять где-то посреди пищевода.

Олег закашлялся, швырнув пустую фольгу под ноги.

— Вот и молодец. А то еще чего доброго, потеряешь сознание раньше времени, что мы будем с тобой делать?

— А что если нет никакого последнего испытания?

Он выровнял дыхание и посмотрел на триумфатора.

— Хорошее предположение. Но эту проблему мы уже устранили. И в следующем сезоне она раскроется во всей красе. Может, и ты это увидишь.

Снова сарказм.

— Так значит, вы вчетвером не решает, кому жить, а кому умереть?

— Нет, Олег, ну что ты заладил. Состязание с самого начала было местом… — Новак осекся и поправился, — Представляло из себя нечто особенное, живое. Как огромный биомеханизм, способный развиваться. Мы только помогаем ему в этом. Не в наших интересах слишком сильно вмешиваться во все, что происходит на арене и после нее.

Олег покачал головой, начиная чувствовать, как сильная боль, сковывавшая все его тело, отступает.

— Посуди сам, зачем это нужно? Атлеты ведут себя так, как должны, за это спасибо Бриде. Их жизни возложены на алтарь относительного спокойствия в обществе. За это правительство и терпит корпорации. Мы залог мира, Олег, не больше, не меньше. Состязание — это не добро, и не зло. У равновесия нет цвета. Его вообще нельзя никак определить или понять. Можно лишь видеть его влияние на всех нас. Я, Магдалена, Крот, теперь ты и еще многие другие, мы выполняем особенную миссию.