Татьяна Рудакова - Смыкая параллели

Дорен гордился собой. Он так правильно и легко описал смерть хранителя, и так жалобно поведал о своей судьбе, и жизненной несправедливости, что этот глупец Джуса, без малейших сомнений, принял его сторону.

Старик снова вспомнил последние минуты жизни хранителя:

Как он держал руками, торчащий из живота нож. Как поднял глаза на Дорена, но в них не было ни капли страха или злости. Казалось, он даже не удивился. И эти его последние слова, которые давались с большим трудом:

– Я ждал этого, Дорен… Ты слишком рано пришел в разумный мир. Ты – разрушающая энергия…. Я… пытался вытащить тебя… Прости, но я не смог… помочь… Таков твой путь.

Дорен, который сам не мог до конца осознать содеянное, остолбенел. Он стоял на месте, как вкопанный и смотрел на давнего друга, пребывая в полной растерянности. Он не мог поверить своим ушам.

– Чуть-чуть тебе не хватило воли… терпения… Через два дня ты должен был переродиться… Два дня, Дорен. – Хранитель тяжело дышал, жизнь постепенно утекала из его тела. Его энергия медленно, но верно сгущалась над головой, образуя энергетический шар. – Каких-то два дня… и ты не смог совладать со своей злостью… Я умру, но ты никогда не получишь книгу, теперь она – это я… И я остановлю тебя любой ценой… Потому что ты – моя ошибка…

Дорен потерял дар речи. Он не мог вымолвить ни слова. Неописуемые чувства поглощали его. Это была и ненависть и обида, горечь и злость с яростью одновременно. Голова разрывалась на части:

– Два дня… Почему?! Ты не мог так поступить со мной! Ты должен был рассказать мне. А вместо этого ты утешал меня как маленького ребенка и наслаждался моим горем, моими страданиями! Я ненавижу всех вас! Я ненавижу тебя!

Мужчина бросился к Хранителю и еще глубже погрузил нож в его тело:

– Ненавижу тебя! Умри!

Дорен рыдал. Крупные капли слез, не останавливаясь, скатывались по щекам. Ему было очень больно. Ужасно тяжело осознавать, что мечта на счастливую жизнь потеряна навсегда. Было ужасно видеть безучастие единственного близкого человека во вселенной. Но лучше жить плохо без него, чем рядом с предателем.

Дорен попытался справиться с эмоциями:

– Я возьму эту книгу! Я овладею знаниями, я все сделаю сам!

Хранитель взглянул на бывшего ученика, в его глазах была скорбь и жалость:

– Нет, Дорен. Я приношу в жертву свою энергию для того чтобы уберечь от тебя эту книгу. Я ошибся в тебе и в этом только моя вина… Я не умру, Дорен… я растворюсь, защищая знания. Прости, друг… И, прощай!

– Нет!

Дорен бросился к книжной подставке, быстро пролистывая страницы, он в панике искал нужную. Другая жизнь уже не за горами, осталось сделать последний шаг. Книга плавно поплыла вверх, зависая в воздухе. Дорен пытался схватить ее, но руки как будто проходили насквозь. Оглянувшись, мужчина увидел, как хранитель произносит конец заклинания, губы почти перестали шевелиться. Энергетический шар над головой умирающего вытягивался в тоненькую полоску, которая помаленьку окутывала книгу. Тело хранителя постепенно становилось прозрачным, теряло цвет, пока не исчезло вовсе. А вместе с ним исчезла и книга, последняя надежда Дорена на счастливую жизнь.

Всплывшие воспоминания, давно минувших лет, на одно лишь на мгновение, превратили мужчину в немощного старика, сейчас он напоминал скорее затравленного волчонка, чем могущественного человека.

Дорен с размаху швырнул кружку с горячим кофе, та со звоном разбилась о стену. Если бы также легко, вместе с ней разбились вдребезги и его воспоминания.

– Чертов старикан! – в сердцах произнес мужчина.

Немного успокоившись, он сделал взмах рукой в сторону осколков, которые незамедлительно поднялись в воздух, складываясь в новый целый сосуд. Дорен вытянул руку вперед, и кружка плавно поплыла в его сторону. Поставив ее на стол, мужчина встал с кресла и прошелся по кабинету.

Слишком часто в последнее время к нему приходят эти воспоминания, оставляя в душе неизгладимый осадок и нехорошее предчувствие. Появляется дикий страх, ощущение провала еще незавершенного плана.

– Расчувствовался, как тряпка! – тихо произнес Дорен. – нужно держать форму, иначе Джуса может что-нибудь заподозрить.

Джуса пришел в строго назначенное время. Он не любил опаздывать. В «явной» никто не опаздывает. Молодой мужчина разозлился на пришедшую мысль. Нет больше «всех» и «явной» – есть Джуса и Дорен. У них другая жизнь – своя.