Джеймс Сваллоу - Black Library Weekender Anthology

— Дети Падения воистину сведущи в том, как скрывать свой дар от Той, что Жаждет, — сказал Чевак.

Это был не комплимент. Психическая атрофия этой мерзкой расы не только защищала их от внимания бога Хаоса Слаанеша, но и укрепляла их против аннулирующей мощи «Атласа Преисподней».

Еще один закат, еще один душераздирающий вопль донесся снаружи. В шатер вбежал офицер-кабалит, чтобы злобным шепотом доложить повелительнице-суккубу очевидные известия.

— Для добычи ты довольно много знаешь о наших делах, — обвиняющим голосом сказала куртизанка, поигрывая ножами, словно рассеянный ребенок. — Теперь давай я тебе покажу, как я добываю информацию. Мои притирания делаются быстро, но боль — сама по себе бесконечность. Скорбь — мое искусство, страдания — мои краски. Ты расскажешь мне все, прежде чем придет конец.

— Это яд малой нгуйянской неборыбы? — с казавшимся неуместным энтузиазмом спросил Чевак.

Неулыбчивые губы куртизанки распахнулись в искреннем удивлении. Чевак продолжил:

— Икра которой, если употребить ее в сезон нереста — что я уже сделал — является естественным противоядием от смертельного яда взрослого небесного животного.

Чевак глядел, как куртизанка кусает тонкую нижнюю губу от очевидной досады. Вогнав острие клинка в столешницу, она подняла изящной рукой еще один. Инквизитор втянул носом воздух.

— Конденсат с горы святой Гесты, — объявил Чевак, закрыв глаза и раздувая ноздри. — Естественная вулканическая лаборатория по производству самых смертоносных токсинов в радиусе двадцати систем. Ты выбрала жидкость, в обиходе называемую «молоком матери». Ее можно нейтрализовать с помощью комбинации серной селитры и нова-лотоса, которую я, к счастью, уже принял в качестве добавки к мафусаиловой воде.

Куртизанка хватала один нож за другим, и каждый раз Чевак правильно идентифицировал яд, которым был смазан клинок, и называл принятое им противоядие.

— …смесь молекулярных эвтрофикантов…

— …пустотная белладонна…

— …фосфорные белки, выделенные из форнаксийских слепых клещей…

— …обычный хронофлакс…

— …гидромиметическая кислота, нет, подожди — отрава души…

Пока Чевак играл с отравительницей, солнце мира смерти успело встать и сесть. Тьма пала на шатер, а вместе с ней — крики тех, кого схватили. Внутрь хлынули облаченные в доспехи кабалиты, оставшиеся часовые темных эльдаров, отступившие с позиций.

— В чем дело? — осведомилась суккуб, высокомерно осклабившись на них.

Командир кабалитов повел по сторонам осколочным пистолетом, вглядываясь во тьму вокруг, а потом прошел следом за своими воинами в шатер.

— Госпожа, — начал офицер, — нечто незримое охотится на нас в лесу.

— Это мир смерти! — завопила куртизанка, обращая ярость, в которую ее привел Чевак, на командира. — Здесь все на что-нибудь охотится.

— Оно едино с тьмой, — продолжал настаивать воин.

— Как и мы! — взвизгнула отравительница. — Здесь как-то замешан этот мешок плоти, я уверена. Скоро он мне все расскажет.

— Это не я, — возразил Чевак, покачав головой. Куртизанка хлестнула его рукой по лицу, и заостренные ногти до крови оцарапали щеку. Чевак наклонился вперед, взял чуть крови пальцем одной скованной руки и мазнул на язык.

— Яд ульевой пауконожки, — сказал инквизитор. — Волдыри, бред, некроз, смерть, — он улыбнулся. — Обычно.

Куртизанка снова обрушила свой гнев на командира.

— Я не знаю, чего ждал от тебя архонт Мизриох, но он убит — моей рукой — и его ожидания погибли вместе с ним. Теперь ты живешь для своей госпожи, Лелит Гесперакс. Тебя и твоих предателей ждет возможная смерть в ночном лесу или гарантированная смерть здесь. Выбирай.

Командир перевел взгляд с куртизанки на госпожу-ведьму. Неуверенно опустив голову, он начал пятиться наружу и исчез. Это произошло настолько внезапно, что все видевшие это словно почувствовали удар под дых. Ночь простиралась за кабалитами океаном теней, и казалось, будто какой-то невидимый, скрытый от взора хищник утянул офицера под его черные волны.

— К двери! — крикнула Лелит Гесперакс, вкладывая в слова всю власть суккуба. Оставшиеся часовые тут же встали вокруг входа, нацелив оружие на проем. Снаружи снова забрезжил тусклый и мимолетный солнечный свет.

— Ты заговоришь! — обрушилась куртизанка на Чевака. С грохотом опустив на стол костяной кубок, она налила в него какую-то красноватую микстуру из мерзкого на вид сосуда. Жидкость в чаше брызгала и шипела.