Андрей Буторин - Играй и умри

Сталкер замолчал, почесал в затылке, о чем-то раздумывая, затем, на что-то решившись, махнул рукой и полез в подсумок. Достал оттуда гранату РГД-5 и сказал:

– На вот тебе еще такую хреновину. Знаешь, что это такое?

– Похоже на какой-то маленький сосуд, – обрадовался Тимоха. – Дай мне его скорей, я пить хочу!

– Какой еще, йодистый калий, сосуд? – обомлел от неожиданности Сом. – Из чего ты собрался пить, из гранаты?.. Эпический опус, это тебе что, соска? Рассказать кому – обоссутся.

– А… для чего тогда эта… граната? – обескураженно заморгал недокрыл. – Зачем у нее носик? Я думал, пить…

– Пить!.. – фыркнул сталкер. – Клопов давить! Нашел, тоже мне, носик. Это взрыватель! Понял, дурила? Вижу, что не понял. Объясняю. Этот, ковать твою медь, «сосуд» предназначен для уничтожения живой силы противника.

– Разве такой… хреновиной можно кого-то уничтожить? – удивился Тимоха. – Это ж с какой силой ее нужно кинуть? Да и то… Если только этим… взрывателем в глаз попасть.

– Ну ты и дикий! – сокрушенно помотал головой Сом. – Где же ты рос, что ничего про гранаты не знаешь? Или прикалываешься, солить твою плешь? Я уже понял, что ты клоун, только мы сейчас не в цирке.

– Я правда не знаю! Объясни, чтобы я усек.

– Мне уже кажется, что зря я тебе ее дать решил… Ну да ладно, смотри. И слушай. О-очень внимательно! В одном ты, валять твою кладь, прав: гранату надо кидать. И кидать во врагов. Но попадать взрывателем в глаз не обязательно. Даже точно в противника попадать не обязательно, поскольку дальность разлета осколков у РГД-5 тридцать метров. Для особо одаренных поясняю: после отпускания рычага через три-четыре секунды граната взрывается. То есть кидать ее нужно, только если противник находится от тебя дальше, чем тридцать метров, иначе и сам попадешь под осколки. Или можно кидать из-за укрытия. Перед тем как бросить – смотри сюда! – нужно разогнуть усики чеки – да-да, вот это колечко и есть чека, – затем взять гранату в правую руку… ты ведь правша?.. Причем взять нужно так, чтобы пальцы прижимали рычаг к корпусу. После этого продеваешь указательный палец левой руки в кольцо и выдергиваешь чеку. Ее лучше сразу не выкидывать, потому что если вдруг передумаешь бросать гранату, нужно будет ее вставлять назад, иначе, эпический опус, придется вечно ходить с гранатой в руке, чтобы она не рванула. Ну, это я так, считай, что сострил. Насчет вечно ходить. Потому как долго не проходишь, все равно руку разожмешь. Но это, солить твою плешь, лирика. Короче… Выдернул чеку – и бросай «эргэдэшку» в сторону неприятеля. Через три-четыре секунды будет «бах»! Все ясно?

– Не все, – смущенно произнес недокрыл. – Я не знаю, что такое указательный палец. У меня их было шесть – и все без названия.

– Диагноз подтверждается, – пробормотал сталкер, – голова восстановлению не подверглась… Ну да ладно. Простой вопрос: каким пальцем ты ковыряешь в носу?

– Зачем?..

– Вопрос снимается. Указательный палец – следующий после большого. Который из них большой – нужно пояснять?

– Который самый толстый или который самый длинный? – посмотрел на свои ладони Тимоха.

– Самый толстый, – тяжело вздохнул Сом. – Надеюсь, откуда и как пи́сать-какать, мне тебя учить не придется.

– Это я умею, – смутился недокрыл.

– Какая неожиданная радость! Валять твою кладь.

– Но вот ты сказал «пи́сать»…

– Да, сказал, – с опаской глянул сталкер на недокрыла. – Все-таки забыл, что это такое? Надо учить?

– Нет, я помню, учить не надо. Но чтобы… это делать, сначала нужно пить. И я очень-очень хочу пить! А когда ты гранату показал, я еще сильнее захотел. Я ведь уже сто лет не пил, а может, и больше. И не ел… Но есть не так сильно хочется, как пить.

– Ну, это не проблема, – облегченно выдохнул Сом. – Вода у меня как раз есть.

Он снял с пояса флягу в матерчатом чехле защитного цвета и протянул ее Тимохе:

– Пей, не жалей, солить твою плешь. Скоро все равно или выберемся, или расхотим пить навсегда.

Теонгу было плохо. Очень-очень плохо. Несмотря на то, что у него теперь действовали ноги и наконец перестала мучить жажда. Плохо было не физически, а морально. И страшно. И вообще… Взять хотя бы то, что он лишился своего тела. Во-первых, это было непонятно, а оттого опять же страшно. Кто такое мог сотворить? Зачем? И ведь это же теперь навсегда?.. Во-вторых, с этим телом ему было непривычно и неудобно. Тяжелое, неповоротливое, неуклюжее. Конечности словно налились свинцом; такое ощущение, что кости гораздо толще, чем были у него раньше, и совсем не полые внутри. Пальцев всего по пять – неудобно ими браться и держать в них что-либо. Глаза в темноте не видят – это вообще никуда не годится! Особенно сейчас, в полумраке туннеля.