Владимир Стрельников - Переярок

— Хочу. Давай послезавтра, с утра пораньше, до школы. Вечером соберем рыбу. Где сети поставим? — наш поселок вроде как на небольшой речке. Правда, если пара разливов, до которых по дороге не доедешь, а на лодке можно. Туда в принципе и на веслах можно, но долго, а вот обратно только на моторе, течение сильное. Тут до Ташкента далековато, рыбу везти невыгодно. Да и дорога три раза через казахскую территорию проходит, невозможно провезти рыбу и остаться в прибыли. И потому здесь браконьерим только мы, из–за чего рыба есть. И неплохая, крупный толстолоб не редкость, да и сазан или сом встречаются. Люблю я рыбалку, и на лодке очень люблю ходить. Жаль, сейчас все реже и реже.

Тем временем хозяйка вынесла мне литровую банку кислого молока, настолько плотного, что ложка куски срезала, оставляя следы. Так что я поблагодарил, попрощался, еще раз согласовав время рыбалки с Рахимом, и пошел в пекарню. Надо пару свежих лепешек купить.

Купил три, благо в кармане денег побольше оказалось, и сейчас спокойно шел домой, неторопливо отламывая горячие куски от душистой белой лепешки. Хорошая мука в этой пекарне, из Казахстана напрямую возят. Наша мельница серую выдает. Говорят, не хватает какого–то цикла, какого не знаю.

Зайдя во двор, я поглядел на бочком подходящего ко мне бойцового петуха. Сунул руку в карман, вытащил пригоршню жаренных семечек, и присел на корточки.

— Петя, Петя. — Петух горделиво подошел, и начал аккуратно выклевывать семена подсолнуха у меня с ладони. Наше привычное утреннее действо. Как год назад к нам во двор забрел молодой петушок, так с тех пор и остался. Я с матерью спрашивал, чей, но никто из соседей не знал, откуда он прибрел. Вообще, поселок достаточно большой, восемь тысяч человек живет, за каждым цыпленком не углядишь. Так и прижился Петя у нас, и вымахал в здоровенного бойцового петуха, длинношеего и длинноногого. Теперь даже коты стороной наш двор обходят, пару раз я выбросил со двора забитых насмерть и расклеванных огромных крыс. У нас то им делать нечего, а вот у соседей через дувал приличный склад продовольствия в сарае, торгуют мукой, рисом, кукурузой. К ним эти серые и наведывались, даже тропы протаптывали. Теперь нет вообще. У соседей есть, а к нам даже нос не кажут.

— Ладно, сейчас вам зерна насыплю, и сам завтракать пойду, — зайдя в сарай, выгреб из алюминиевой фляги мерку зерна, высыпал курам в кормушку. Дробленка кукурузы и пшеницы, самое дешевое, что есть на рынке. Зимой придется кукурузу чистую покупать, чтобы куры неслись, а пока хватает. Взял охапку уже подсохшего клевера, бросил в курятник. По двору у меня имеет право гулять только петух, остальные сидят взаперти. А то курочка по зернышку клюет — весь двор в дерьме.

Газа опять нет, потому разжег во дворе печь. Надоело уже, постоянно, неделями отключают газ. Экономят, огромное количество газа уходит в Китай, для узбекской провинции его почти не остается. Сейчас еще ладно, теплынь, а зимой может быть кисло. Ладно, у меня одна левая розетка есть, и электрический, старый масляный радиатор еще советского производства. Не замерзну, не первая такая зима.

Быстро вскипятил чайник, пожарил яичницу, сорвал с куста пару помидорок. С мясом туго, но если удастся рыбалка, то фарша накручу. Котлет нажарю, может, пельменей сделаю. От этих мыслей вообще сильно есть захотелось, и потому зарубал все, что было на столе. А потом с полчаса сидел, и неторопливо пил чай, откусывая от кускового сахара маленькие кусочки, и заедая лепешкой. Так и подъел все, они–то вроде как большие, объемные, но пышные, легкие. Зато хорошо позавтракал, а на обед нужно до хлебокомбината пройтись, купить буханку свежего. Хлеб сероват, похож на ржаной, но вкусный.

Вообще, хорошо днем. Девчонки ходят, пусть абсолютное большинство и узбечки, но все равно симпатичные, солнышко светит, люди говорят. Это по ночам тоскливо, хоть волком вой. Ладно, хоть антенна спутниковая, смотрю российские каналы. И старенький компьютер, правда, интернет дохлый–дохлый. Дорогущий он здесь.

И соседка иногда, вечерами, заходит. Не ко мне в дом а в баню, у нас там дверь есть. Никто не знает, откуда она, обычно ей и не пользовались, до материной смерти. Дом–то нам с соседями достался от строителей, они тут неподалеку военный аэродром строили. Наверное, одну баньку на двоих сделали, и сообща пользовались. Ну а мы с соседкой, в общем, там мы сексом занимаемся.

Это после сороковин началось, когда дома убирался и готов был на стенку от боли в сердце лезть, и тоски, случайно соседка зашла помочь. Алсу Расимовна, тридцатидвухлетняя сероглазая и светловолосая казанская татарочка, вдова уже года четыре. Работает в нашей школе, учителем русского языка и литературы. Худенькая стройная женщина, со спины подумаешь, что девчонка.