Ник Кайм - Путь восставших

Поэтому он не стал защищать открытый наплечник, но направил клинок прямо в нагрудник Есугэя. Рука провидца бури ушла именно туда, где находился призрачный образ, позволив мечу Арвиды пройти мимо нее. Прямой клинок глубоко вонзился в золотое украшение в виде головы дракона, находившееся сразу под горжетом Есугэя.

Оба застыли. Направленное вверх острие меча Арвиды оказалось под подбородком провидца бури.

Белый Шрам тихо рассмеялся и опустил оружие.

— Ты видел! — радостно произнес он. — Я чувствую, что у тебя получается.

Арвида отступил. Вопреки себе, он не смог сказать, что недоволен. Зрение корвида вернулось.

— Это был всего лишь проблеск.

Есугэй хлопнул его по плечу.

— Но ты знаешь, что оно вернется.

— Возможно. Для старого шамана ты хорошо сражался.

Есугэй засмеялся и отступил, снова подняв клинок и принимая боевую стойку.

— Тогда, повторим, — сказал он.

Поединки продолжались еще шесть часов, прежде чем Есугэй позволил ему отдохнуть. К тому времени Арвида был выжат как лимон, физически и морально. Он, прихрамывая, вышел из комнаты, чувствуя жжение старых ран и вернувшееся утомление.

Его сопровождал Есугэй. Арвиде было приятно отметить, что провидец бури, по крайней мере, тяжело дышал, выходит, больно было не только ему.

— Сколько раз? — спросил Есугэй, следом за Арвидой выйдя в широкий коридор.

Тот пожал плечами.

— Может быть трижды. Это были всего лишь обрывки.

— Но это начало.

Они шли по длинному коридору. Мимо сновали сервы в белых куртках, спеша по своим заданиям. Все отдавали честь — Есугэю с радостью, Арвиде с настороженным любопытством. Как обычно, «Буря мечей» кипела движением и энергией, как огромный, приготовившийся к броску зверь.

— Ты так и не сказал мне, куда направляется флот, — заметил Арвида.

— Еще не решено, — ответил Есугэй. — Легион пока не готов, поэтому мы скрываемся. Но это ненадолго. Хан начнет поиск врага, и тогда орду будет созвана.

— Враг найдет вас, если вы не поторопитесь.

— Он знает, — сказал Есугэй.

Пространство вокруг начало расширяться. Воины направлялись к более оживленным районам флагмана. От света огромных люменов-люстр золото и мрамор коридора мерцали. Легионеры вошли в длинное помещение с зеркалами, над которыми висели десятиметровые, покрытые письменами свитки. Арвида начал понимать, что означали некоторые тексты, даже если не мог их перевести. Одни были записями о выигранных битвах, другие списками воинов Легиона, судя по всему погибших в ходе Великого крестового похода. Некоторые из самых больших и важных свитков, видимо, были со стихами. Арвида догадался об этом по формату текста и декоративным рамкам.

Из дальнего конца зала навстречу шагало отделение Белых Шрамов. На удивление они были в шлемах и с обнаженными клинками.

Есугэй увидел их, и на его покрытом шрамами лице промелькнула тревога. Секунду спустя Арвида понял почему.

В центре отряда шел легионер. В отличие от остальных на нем не было доспеха, только белая рубашка. Кисти были скованы адамантиевыми оковами, а на шею был надет своего рода ошейник. На рубашке красной краской была нанесена руна.

Есугэй и Арвида отошли в сторону, пропуская группу воинов. Конвоируемый легионер ни на кого не взглянул. Он молча смотрел перед собой, гордо выпрямив плечи.

Арвида не мог оторвать глаз от лица Белого Шрама. У него было необычное выражение — подавленное, изнуренное, но все же дерзкое. На нем не отражалась ни жалость к себе, ни страх, только суровая уверенность, словно его тело больше не принадлежало ему, и он плыл по течениям судьбы.

Ни один из сынов Просперо никогда не выглядел вот так. У отпрысков Магнуса был иной нрав, вера в то, что любую ситуацию можно преодолеть при помощи мудрости, а в случае возникновения конфликта законы разума превалируют над законами людей.

«Мы были благоразумным народом, — подумал Арвида. — И никогда не были фанатиками. Но, несмотря на это, на нас обрушили ярость вселенной.

— Трибуналы? — спросил Арвида, как только группа исчезла из виду.

Есугэй кивнул.

— Я знал его.

— Что будет дальше?

Есугэй промолчал и направился дальше. Они молча шли до самых покоев провидца бури.

Зайдя внутрь, Есугэй подошел к окованному железом сундуку и вынул сверток. Он был большим и тяжелым, легионеру пришлось держать его обеими руками.

— Это был первый день, — сказал он, вручая предмет Арвиде. — Первый день возвращения твоего зрения. С этого момента ты будешь восстанавливаться.