Андрей Астахов: Heaven:Сборщики пепла

— Ах ты, мать! — пробормотал Зих. — Достала, все-таки…

Голова закружилась, в ушах начало шуметь. Потом Зих понял, что это шумит не потому, что он слабеет от потери крови — это гул приближающегося вертолета. Вертолет пока еще далеко, но очень скоро будет здесь, так что надо уходить.

Уходить туда, где его давно ждут.

Он сумел выйти во двор и тут упал. С трудом поднялся, доковылял до стены и рухнул, привалившись к холодной кирпичной кладке спиной. Сил встать больше не было. Последним усилием Зих прижал к себе винтовку так крепко, как только мог. Она единственная, кто остался с ним до последней минуты, и это счастье, что так получилось. Счастье, что в такие важные для него мгновения они вместе.

Далекий гул становился все громче и очень скоро превратился в истошный звенящий вой, по двору станции закружил вихрь, снежная крошка, пыль и мелкий мусор, поднятые винтами. Но Зих уже не слышал этого гула. Стало вдруг необыкновенно тихо, и в этой тишине его позвал очень знакомый женский голос. Зих повернул голову и увидел Лизу — она стояла совсем рядом от него, юная, красивая, с сияющими глазами.

— Зих! — позвала она и улыбнулась ему. — Зих!

Охотник попробовал улыбнуться. С трудом разлепил веки, на которых повисла свинцовая усталость близкой смерти, снова увидел Лизу. Но теперь она была не одна. Рядом с женой стоял Ленька. А чуть дальше, ближе к стене станции — отец и мать. Они тоже звали его, Зих видел, как шевелятся их губы, как они произносят его имя. И еще — он узнал их! Увидел в мельчайших подробностях их лица: молодые, красивые, такие же, как сорок лет назад. Но не им он отдал свой последний взгляд. Дальше всех его незабвенных, в воротах станции стоял крошечный мальчик в огромных валенках, в синтетической синей куртке и в огромном женском платке на голове — двухлетний Егорка Чигарев. С тем самым плюшевым мишкой в руках. И он не звал его. Он просто ждал, когда Зих сам придет к нему. Улыбался и ждал, когда все это кончится. Когда все кончится. Когда все…

До начала комендантского часа оставалось не больше пятнадцати минут. Командир второй роты особого отряда номер 505, капитан Ермолаев отворил дверь караулки, выглянул наружу — на улице начался мелкий снег. Взяв со стола автомат, капитан щелкнул тумблером системы обогрева на поясе своего стелс-комбинезона и скомандовал своим людям, коротавшим время за игрой в карты.

— Пошли!

На улице Баррикадной было тихо и пустынно, как обычно — никого. Ермолаев повел свой патруль мимо брошенный мертвых домов в сторону площади Чехова, к универмагу «Сибирь». И там они заметили человека — неизвестный шел быстрым шагом со стороны Советского проспекта к универмагу.

— Стоять! — приказал Ермолаев, и человек сразу остановился. Капитан подошел ближе, посветил фонариком в лицо бродяге. Мужчина лет пятидесяти, с изможденным давно не мытым лицом, заросшем сивой щетиной, испуганно закрыл глаза рукой.

— Капитан Ермолаев, вооруженные силы Объединенного Комитета, — сказал офицер. — Кто таков?

— Черный ангел! — воскликнул мужчина, и лицо его сразу просветил неподдельный восторг. А миг спустя он упал на колени и протянул к капитану руки. — Черный ангел!

Опять один из этих сумасшедших, подумал Ермолаев, глядя на странного мужика. Хоть и безобидные, они уже начинают действовать ему на нервы. Каждую ночь одно и тоже, обязательно натолкнешься на одного-двоих из этих придурков, которые даже не в состоянии внимательно прочитать приказы коменданта, расклеенные на стенах.

— Ты что, из Наследников? — спросил он, хотя прекрасно понимал, что вопрос бессмысленный, и так все понятно.

— Воистину! — Мужчина поднял руки к небу. — Я один из слуг Божьих, господин. Шел в поисках общины, где мог бы провести ночь, и заблудился.

— Тут ночью небезопасно, — сказал капитан. — Собак полно. Жизнь не дорога?

— Господь охраняет всякого верного Ему, — с жаром фанатика заявил мужчина.

— Охраняет, но не всегда береженого Бог бережет, запомни, — Ермолаев посмотрел на часы. — Ладно, дергай отсюда. И учти, что до начала комендантского часа осталась пара минут. После одиннадцати часов вечера передвижение для гражданских по улицам запрещено, понял, блаженный? Нарушишь приказ, наживешь себе проблемы.

— Я все понял, господин! Спасибо, господин! — с замиранием в голосе сказал мужик, поднялся с колен и быстрым шагом направился в темный переулок за универмагом.

— Идиоты! — с раздражением пробормотал Ермолаев и знаком велел патрулю идти за собой.