Владимир Андрейченко - Пленники зоны. Смерти вопреки

– Тут что, дорожные службы не робят? Заросло все на фиг, и асфальт старый, как говно мамонта.

– Точно Урал, командир! – сообщил Ден, поправляя СВД на плече. – Гляди, серия на номере «бэхи»: девяносто шесть. О, это ж Ебург! Точняк.

– Вижу, – задумчиво произнес Никита, рассматривая остов «БМВ» с колесами-лепешками, ржавыми бортами и отсутствующими стеклами, – только почему авто торчит тут брошенное, а госзнак не снят? И вообще…

Отряд стал оглядываться, недоуменно вертя головами и толпясь на обочине. Старый автомобиль насквозь зарос кустарником и бурьяном, некоторые ветки лианами обвили каркас машины, теряясь в чаще рядом с шоссе.

– Смотрите, – крикнул Родео, тыча пальцем в облезлый дорожный знак с указанием населенного пункта. – Ща гляну, куда дорога.

Он побежал по трассе к указателю, стоящему в тридцати метрах поодаль, громко стуча берцами по пыльной грязной дороге.

– Э-э… Родео, ну-ка постой, – позвал Никита, подспудно напрягаясь от еще не понятного волнения. Рука невольно легла на приклад «вала».

– Ничего не пойму, – промолвил нахмуренный Роман, стоя позади всех и тряся КПК, – что за ерунда такая?

– Чую, дерьмецом пахнет, – прошептал Холод, снимая винтовку с плеча и вглядываясь в стену леса, – не нравится мне все это.

– Что у тебя, Роман? – строго спросил вполоборота майор, не отрывая взгляда от остановившегося Родео. Возбужденный голос того совпал с ответом ученого:

– Екатеринбург двадцать пять кэмэ-э, – заорал один.

– Сегодня двадцать пятое мая две тысячи… – прогундосил другой, бледнея и вороша седой ежик на голове дрожащей рукой, – двадцать седьмого… го… года.

– ???

– Что-о-о?!

– Твою-ю ма-ать!

Люди обернулись к растерянному ученому, тыкающему кнопки в «наладоннике». Лица вмиг стали кислыми и угрюмыми.

– Информация точная. Это две тысячи двадцать седьмой год. Май. Но… как же так?..

Наступило молчание. Тихо застонал Баллон, полусидящий на проросшей обочине спиной к ободранному крылу автомобиля. Док склонился над ним. Немую сцену оборвал вопль Родео. Все обернулись на его душераздирающий крик. И обомлели – только что беснующийся от радости Родион стал похож на ежика, утыканного вместо иголок несколькими стрелами с красным оперением. Они торчали из его спины, боков, груди, шеи. Неожиданно из леса мелькнула еще одна стрела и вонзилась ему в глаз. Родео грузно повалился на асфальт.

С обеих сторон дороги раздались свист, улюлюканья и крики. Разведчики спецназа, сдергивая с себя оружие и пригибаясь, бросились к авторухляди, моментально собрались в кучу и ощетинились стволами. Перекрикивая мат Орка и Холода, Никита истошно заорал на Романа, стоящего недалеко в позе истукана с КПК в руках. И вдруг увесистый камень, брошенный пращой, сильно ударил майора в шлем возле виска. Все поплыло у него перед глазами, стало мутнеть и погасло. Но в последнюю секунду Никита заметил пронзенное копьем тело ученого, вспышки из дула автомата сидящего рядом Орка и летящие со всех сторон камни и стрелы.

А потом все исчезло.