Сергей Кусков - Расправляя крылья - Шаг перед пропастью

Шли мы долго, но в результате вышли-таки на поверхность, в одну из "лицевых" комнат участка, в обычное время служащей для приема жалоб, заявлений и прочей работы с населением. Нас там ждали, три знакомые девочки-хранителя при оружии, с собственными наручниками. Форма парадная, впрочем, как всегда — у хранителей иной не принято, но без доспехов; глаза стандартно-пустые.

Мои наручники расстегнулись, их сменили магнитные браслеты девочек, после чего две из них взяли меня за плечи и потащили прочь, третья замкнула шествие.

Почему — понял не сразу. Их здесь оказалось не три, больше. По дороге, на ключевых точках коридора, там и сям стояли еще девочки, в общей сложности я насчитал девятерых — полный взвод. Я сразу зауважал себя, оценив важность собственной персоны, но оказалось, что и тут был неправ. Внизу нас ждало три машины и еще один взвод, в легких доспехах. То есть, два взвода, полное оперативное соединение.

Девочки внизу заняли удобные тактически грамотные позиции, и в случае чего могли держать под прострелом всю зримую часть улицы. Когда меня посадили в центральную машину, они слаженным механизмом принялись рассасываться по остальным, не нарушая порядок, словно по учебнику. Люди, удивленно стоящие вокруг на приличном расстоянии, как и гвардейцы у входа, уважительно взирали на все с раскрытыми ртами. Да уж, реклама — великая сила!

Действительно, с моим появлением корпус очень активно взялся за собственную рекламную кампанию — пока я проходил курс молодого бойца, в городе было проведено несколько силовых акций. Мишель нисколько не врала, офицеры действительно всерьез озаботились вопросом повышения авторитета, и по мере возможности оный решали. И сейчас не воспользоваться моментом просто не могли.

"Чего уж там, прислали бы роту! — воскликнул внутренний голос. — Четыре взвода в штурмовых доспехах, один — в тяжелой сервоброне, геликоптеры и флайеры поддержки, БМД вместо "мустангов"…

— И к чему цирк? — ухмыльнулся я Бергер, влезшей в машину последней. По ее знаку мои сопровождающие расстегнули с запястий носившие декоративную, но достаточно неприятную функцию браслеты, машина тронулась. — И почему из тюрьмы меня вытаскивает охрана инфанты? Некому больше?

Оливия пожала плечами.

— В связи с вечерними событиями в городе, у нас не было пересмены. Все на боевых постах, все три караула. Фрейю охраняет две группы, как и положено, но свежие. Мы же, как условно уставшие, на подхвате.

— А почему не резерв? — продолжал я узнавать новости, ибо по ее ответам можно судить об очень многих процессах в Альфе.

Вновь пожатие плеч, я бы сказал усталое — действительно, не спали девочки и понервничали.

— Резерв — "мясо". Мы — хранители. И сейчас мы тебя именно храним, охраняем, так как ты не представляешь, под какой удар попал.

Я не представлял. Честно. Не та позиция у марсианской диаспоры, чтобы организовывать нападения на меня…

…Господи, что я за бред несу? Озадачили девочек, чтоб без дела не маялись, и всё! Старый как мир прием!

А резерв? На то он и резерв, будет жарко — вызовут. Но их работа — стрелять и махать винтовкой, а не договариваться со стражами порядка.

Вопрос, почему не офицеры ранга той же Катарины, так же снялся — заняты все, да и чтобы не привлекать лишнее внимание кланов. Оливия — старлей, достаточно высокое звание, чтоб сделать это, но достаточно низкое, чтоб слыть "шестеркой".

— Что в городе? — задал я следующий вопрос, перескакивая с темы.

— Да нормально всё. Уже. — Она тяжело вздохнула. — Но было страшно.

— …Так что имей ввиду, Чико, отхватишь по первое число! — предупредила она из дружеских побуждений. И от честности, искренности в ее голосе, я поежился.

За двадцать часов до этого

Поезд мерно покачивался. Я сидел, провалившись в себя, почти не замечая ничего вокруг. В связи с этим долбанным матчем, пришлось выехать пораньше — Мишель отымеет за опоздание, несмотря на день рождения. Вообще-то день рождения завтра, но эта… Прелесть отказалась перенести увал на один день, видно, все еще мстя за мои выходки на Плацу и после оного.

Часы показывали полшестого, до семи я успевал более чем, потому имел полное право посидеть и подумать о вечном. То есть о женщинах. Дело в том, что с недавних пор относительно них возникли проблемы, и я не представлял, как их решить.

Я настолько привык к женщинам, что даже не замечаю. Их мир стал моим; они въелись в кровь, став частью меня самого. К ним влечет, слава богу, худшего, как боялся, не произошло, но даже не знаю, что лучше.