Александр Машонин - Посредине ночи

Вяло подумав, что это, должно быть, какой-то особый гипноз Осокиного народа, я улёгся на кушетку у правого борта. Глаза слипались. Я даже не поблагодарил, когда девушка сдвинула вверх по стене толстую спинку скамьи, освобождая больше места, ловко сдёрнула с меня ботинки и подложила под голову продолговатый валик. И провалился в крепкий, бархатно-чёрный сон без сновидений.

– Алекс, Алекс, просыпайся! – меня легонько, почти ласково, потеребили за плечо.

– Мам, ну, поспать не даёшь… – сонно пробормотал я. Открыл глаза и встретился взглядом с серо-голубыми глазами девушки с чудным именем Осока. Сейчас на лице её не было никаких полос или рисунков, и оно даже в обрамлении полосатой кожистой «короны» стало казаться каким-то более обычным, что, впрочем, ничуть не убавило Осоке привлекательности. Вместо вчерашней уличной одежды на ней была полотняная рубаха простейшего покроя «мешок с вырезом», чуть-чуть не доходящая до колен. Ноги обуты в подобие невысоких валенок, не из войлока, а из какого-то более мягкого однородного материала.

– Проснись, по нашему времени утро, – она отошла к пульту, взяла свой сундучок, вынула баночку с кремовой краской, кисть.

– Без узоров ты не менее красива, – небрежно заметил я.

– Да? – она отложила кисть. – Хорошо, не буду. Но смотри, никому не скажи, что видел меня без них.

– Считается неприличным?

– Хи-хи, считается, эта окраска у нас от природы. Люди, во всяком разе, в этом уверены.

– Не шутишь?

– Нисколько. Дело в том, что многие наши наносят этот узор навсегда, под кожу, и он не смывается.

– Разве здешние женщины моего вида не пользуются косметикой? Да нет, пользуются, я вчера сам видел в кантине! И татуаж наверняка известен.

– Что я могу тебе сказать, человек, – взгляд Осоки был полон иронии. – Я тогрута, загадочный хуман непонятной природы.

– Не нужно говорить так, хотя бы и в шутку.

– В каждой шутке зерно правды. В нашей Галактике хенофобы на каждом шагу. С некоторыми невозможно иметь дело, смотрят, как на животное. Рада, что ты не такой.

– Надеюсь, что нет. Честно говоря, некоторые инопланетяне вчера мне совсем не понравились. Долго нам ещё лететь?

– За пару часов поручусь. Возможно, побольше. Проходим астероидное поле. Видишь коричневый кружок? Планета Сокорро, вокруг неё крутится станция, которая нам нужна. Давай-ка поедим концентратов, и можешь донимать меня расспросами, – она улыбнулась.

По поводу вкусовых качеств корабельных сухих пайков Осока не обманула. Пахли они приятно, и только. По консистенции брикеты концентрата напоминали узбекские прессованные сухофрукты, как я, в общем-то, и ожидал – фантасты считают, что такими они и должны быть, чтобы зубы не повыпадали от долгого отсутствия натуральной пищи. Жевать и беседовать одновременно не получалось никак. «Мясное» блюдо по размеру точь-в-точь повторяло знакомые мне бульонные кубики, «гарнир» был как два таких кубика, сложенные длинной стороной. Его вкус воскресил в моей памяти аббревиатуру ПГК – пшённо-гороховый концентрат. Примерно таким он стал бы, наверное, если его сварить, а потом спрессовать в брикет. Запить вязкие брикеты Осока предложила «кофе», на деле больше похожим на ячменный эрзац.

– Упаковки бросай в ящик в прихожей, – попросила она. – Потом в двигателе сожжём. Я пока погляжу, можно ли поправить траекторию.

Только я забросил упаковочные плёнки в лючок мусорного ящика, как тихо шелестевшие двигатели взревели, словно воздуходувки промышленной вентиляции. Гравиторы под полом работали великолепно: я не почувствовал ни малейшего ускорения.

– Никого? – спросил я, вернувшись к пульту.

– Кое-кто есть, но нам неопасный, – отозвалась Осока. – Добытчики полезных излетаемых. Ловцы астероидов. Гляди…

Она покачала небольшой движок на джойстике пилотского кресла, поймав прерывистым колечком спроецированного на обзорное стекло курсора слабый огонёк. Провернула колёсико на рукоятке. Стекло замерцало, и вдруг фрагмент изображения стал стремительно приближаться и увеличиваться. Я увидел пепелац, ещё более угловатый, чем наш, и, кажется, намного более крупный. На носу его торчали вперёд и в стороны тонкие фермы, на концах которых пульсировало слабое свечение. Между ними содрогался, будто в конвульсиях, небольшой астероид. Яркие лучи полосовали его поверхность. При таком увеличении видно не было, но я догадался, что отбитые лазерными лучами куски породы отправляются прямиком в расположенный ниже пилотской кабины разверстый рот заборника. Осока перевела фокус. Теперь на экране укрупнилось изображение другого астероида, его деловито толкали куда-то два небольших космобуксира.