Юрий Чутченко - Точка невозврата

Подсев поближе к Дему, я решил его расспросить поподробнее, и на основании полученных данных ставить задачу:

— Скажи, Дем, а ты кто по специальности и по званию?

— Я капитан-пилот военно-космических сил Империи Русс, — выкатив грудь колесом и подняв голову, ответил он, что на фоне форменных лохмотьев выглядело довольно комично.

— Во как! Так значит мы с тобой тезки в некотором роде, — невольно улыбнулся я. — Это сразу упрощает дело. Я капитан войск специального назначения, причем мое подразделение настолько секретно, что, просто рассказав тебе об этом, я уже нарушил инструкцию.

Его вскинутые вверх брови и удивление в глазах, позволило мне понять, что иду я в правильном направлении, и моя не хитрая брехня в стиле Остапа Бендера прошла.

— Дем, а что это за корабль?

— Это шамерский транспорт третьего класса.

— Количество личного состава в экипаже?

— Около пятнадцать человек. Плюс около тридцати охранников. Ты это должен знать лучше меня, учитывая твою специальность, — Дем хитро прищурил глаз.

— Моя как ты говоришь специальность — боевые действия на поверхности планеты, а не в космическом пространстве, — даже не моргнув бровью, ответил я, — значит взвод охраны… не совсем хорошо. Вооружение?

— Согласно инструкции, у экипажа только личное оружие, у охраны штурмовые винтовки. Не думаю, что у них есть что-то тяжелое.

— Сможешь нарисовать схему внутреннего расположения отсеков корабля? — в голове начинал созревать план.

— Конечно.

Спустя минут тридцать, я созерцал накарябанный на металлическом полу чертеж размещения переборок, разделявших отсеки транспорта. Корабль, если смотреть сверху, представлял собой вытянутый прямоугольник с закругленными краями. По всей длине шли два параллельных коридора соединявшихся на носу, где располагался главный командный пункт. Трюм, в котором размещались пленные, находился в корме, за ним был только двигательный отсек и непосредственно дюзы.

«Ну что, более-менее понятно», — подумал я, прикидывая схему захвата судна.

На данный момент меня смущало всего два вопроса — сумею ли я воспользоваться оружием, которое никогда в глаза не видел, и способны ли мои товарищи по несчастью на активные действия?

— Послушай, Дем, скажу тебе начистоту. Мне совсем не нравятся ближайшие перспективы провести остаток дней в тюремной камере, и, исходя из этого, я планирую захватить эту лоханку, но в одиночку мне это не под силу. Могу ли рассчитывать на помощь тебя и этих людей?

Судя по удивленному взгляду, он не совсем понял мое предложение.

— Я говорю, вернуться домой хочешь? — с серьезным выражением лица повторил я вопрос.

— Хочу, конечно, но как ты…?

— Не торопись! На данный момент мне нужно уточнить несколько деталей, так что слушай внимательно и отвечай четко на поставленные вопросы. Сидящие здесь, способны к активным действиям в боевой обстановке?

— Если ты имеешь в виду, умеем ли мы стрелять, то конечно умеем. Хотя тут и собрались в основном технические специалисты, но это все офицеры, и не первый год на войне. Видишь, в дальнем углу сидит лейтенант? Я не знаю, как он сюда попал, но судя по форме это космический десант. Для него захват кораблей — это основная профессия.

— Это хорошая новость. Значит так, я пойду, пообщаюсь с тем лейтенантом, а тебе будет отдельное задание. Мне нужно, чтобы сюда вошли охранники. Я должен увидеть их снаряжение. Подумай, как это можно сделать.

— Хорошо. Попробую, — удивленно пожал плечами Дем.

Заполучить в напарники умелого бойца было бы неплохо. Так что я встал и побрел в сторону облокотившегося на стену лейтенанта.

— Алексей! — поприветствовал я, и протянул руку.

Лейтенант медленно поднял глаза, и некоторое время смотрел на меня оценивающим взглядом, и только видимо признав во мне «своего» пожал руку в ответ.

— Тамрус!

Несмотря на тусклое освещение, я смог рассмотреть, сидящего на полу мужчину. Наверняка выше среднего роста. Лицом похож на земного азиата. Такие же темные глаза, черные, немного вьющиеся волосы. Широкие плечи прикрывал местами разорванный серый комбинезон со следами запекшейся крови. Но самое главное я отметил отсутствие обреченности во взгляде, который я видел у большинства находившихся здесь людей, напротив этот человек был полон решимости к немедленным действиям.

— Разговор есть, — я первым нарушил молчание, во время которого мы продолжали оценивать друг друга.